Евразийский экономический союз обрел самостоятельную идентичность

В рамках нового цикла интервью «Международное право в действии» состоялось интервью с Кириллом Энтиным, заместителем руководителя секретариата, начальником экспертно-аналитического отдела Суда Евразийского экономического союза, заведующим Евразийским сектором Центра комплексных европейских и международных исследований (ЦКЕМИ) НИУ ВШЭ. Эксперт рассказал об общих вопросах современного этапа интеграции Евразийского экономического союза (ЕАЭС) и о более специальных проблемах механизма разрешения споров. Беседовала Яна Овсянникова.

В рамках нового цикла интервью «Международное право в действии» состоялось интервью с Кириллом Энтиным, заместителем руководителя секретариата, начальником экспертно-аналитического отдела Суда Евразийского экономического союза, заведующим Евразийским сектором Центра комплексных европейских и международных исследований (ЦКЕМИ) НИУ ВШЭ. Эксперт рассказал об общих вопросах современного этапа интеграции Евразийского экономического союза (ЕАЭС) и о более специальных проблемах механизма разрешения споров. Беседовала Яна Овсянникова.

В 2020 г. ЕАЭС празднует свое первое пятилетие. Каких успехов, по Вашему мнению, удалось достичь, а в каких сферах прогресс остается скромным?

Александр Королев, Григорий Калачигин:
Новые контуры внешнеэкономической стратегии ЕАЭС

Евразийский экономический союз — это достаточно молодая организация, поэтому говорить о равномерном развитии не приходится. Если обозначать главные успехи Союза в целом, то, безусловно, на первый план я бы поставил успешное построение институциональной системы Союза. Практическим результатом деятельности является хорошо функционирующий Таможенный союз со свободным движением товаров. Важно отметить и внешние успехи ЕАЭС: заключение целого ряда соглашений с иностранными партнерами, прежде всего, создание зоны свободной торговли (ЗСТ) с рядом игроков, например, с Вьетнамом. Помимо этого, заключен ряд непреференциальных соглашений, например, с Китаем, или соглашения промежуточного формата, такое как с Ираном.

И, конечно, граждане Союза активно пользуются предоставляемыми им правами — в частности, правом на свободу передвижения, правами, привязанными к статусу работника. Одно из самых заметных из них — это отсутствие необходимости получения разрешения на работу.

Кроме того, можно высоко оценить работу Евразийской экономической комиссии по снятию барьерных ограничений. Несмотря на то, что количество барьеров продолжает расти, это связано, в первую очередь, с более тщательным подходом Комиссии по определению барьеров, а также усилением работы по их выявлению.

Возможности для роста у ЕАЭС практически безграничны. На примере европейской интеграции даже на уровне европейского сообщества было очень много сфер для гармонизации и унификации законодательств. В ЕАЭС многие сферы только начинают развиваться, в частности, право конкуренции. ЕЭК уже взялась за активную работу по выявлению картельных сговоров и злоупотребления доминирующим положением на трансграничных рынках Союза.

Основными направлениями работы должны стать продвижение свободного движения услуг и расширение возможностей и прав для широких категорий граждан. Например, в ЕС до введения гражданства Европейского союза мы наблюдали, как очень многие категории граждан, а не только работники и члены их семей, получили право на постоянное проживание на территории других государств-членов. Это то, что мог бы сделать и Евразийский экономический союз, т.к. пока для большинства граждан евразийская интеграция не столь очевидна и ощутима. Можно было бы также нарастить возможности в сфере образования, например, путем создания специализированного учебного заведения, которое готовило бы кадры для евразийской интеграции (по примеру Колледжа Европы в Брюгге), и введения отдельных образовательных программ в вузах.

Какую роль играют сейчас политические интересы в интеграционных процессах в ЕАЭС?

Политические интересы сложно переоценить. Не секрет, что роль России в интеграционных процессах велика. Во многом те механизмы, которые построены в рамках институциональной системы, были призваны компенсировать политическое доминирование путем установления системы принятия решения консенсусом. В европейской интеграции большинство экономических решений принимаются квалифицированным большинством. Единогласие ЕАЭС было необходимо на том историческом этапе, чтобы дать гарантии участникам, что их голос будет учтен.

Елена Кузьмина:
Зоны свободной торговли с ЕАЭС

Другой вопрос — как ЕАЭС будет стремиться сочетать углубление интеграции с расширением числа участников? В этой ситуации, безусловно, встает вопрос о переходе к другой модели принятия решений.

В любом случае важно найти баланс между интересами государств-членов и интересами интеграции в целом. Одним из способов достижения этого баланса является усиление роли наднациональных органов: Комиссии и Суда.

С какими трудностями сталкивается механизм разрешения споров ЕАЭС? Какие лучшие практики мог бы позаимствовать Суд ЕАЭС у Суда ЕС?

Главным достоинством европейской системы разрешения споров является наличие целостной системы правосудия в рамках Европейского союза, включающей в себя Суд ЕС как наднациональный институт, а также судебные системы всех государств-членов. Национальные судебные органы активно применяют право ЕС, а основным механизмом взаимодействия служит такой инструмент как преюдициальный запрос, т.е. возможность любого судебного органа государства-члена ЕС в случае сомнения в действительности нормативного акта Союза или же в правильном толковании такого акта или учредительных договоров приостановить производство и обратиться в Суд ЕС. В истории развития права Европейского союза важнейшие судебные решения, которые определили саму логику развития европейской интеграции, сформулировали такие принципы права ЕС как верховенство и прямое действие, принцип взаимного признания, были приняты в рамках преюдициальной процедуры. Таким образом, в рамках европейской системы существует возможность обеспечить не только разрешение конкретных споров с применением права ЕС, но единообразное применение и толкование права Европейского союза на территории всех 27 государств.

В рамках ЕврАзЭС существовал подобный механизм в усеченной форме, где право на обращение было зарезервировано за высшими судебными органами, но этот механизм оказался невостребованным. Более того, суды государств-членов были просто не готовы к такому формату взаимодействия. Сегодня, исходя из позиции судей Суда ЕАЭС и высших судебных органов государств-членов, высказываемых ими в научных публикациях и на конференциях, мы видим, что назревшую необходимость в подобном механизме. Очень многие суды, прежде всего, российская судебная система, активно применяют право Евразийского экономического союза, зачастую ссылаются на правовые позиции, сформулированные Судом ЕврАзЭС или Судом ЕАЭС. Однако формального механизма взаимодействия, возможности задать вопрос о толковании права Союза в рамках конкретного дела нет. Отчасти отсутствие такого механизма компенсируется наличием консультативных заключений Суда ЕАЭС, но этот механизм используется гораздо реже, к тому же в число уполномоченных на обращение в Суд Союза государственных органов на настоящий момент не фигурируют национальные суды. С учетом рекомендательного характера консультативных заключений этот инструмент в любом случае гораздо менее приспособлен для решения этой задачи. Для любого судебного органа главная цель — не только и не столько разрешение конкретного спора между, например, хозяйствующими субъектами и Комиссией, но обеспечение правильного применения права ЕАЭС на всей территории Союза. Вторым недостающим механизмом является отсутствие возможности для Комиссии обращаться в Суд с заявлениями о неисполнении государствами своих обязательств. Этот механизм существовал в рамках ЕврАзЭС, но опять-таки оказался невостребованным. Однако Комиссия сейчас готова к этой работе, так как она активно выявляет барьеры, часто запрашивает консультативные заключения Суда и использует их как «мягкий механизм» для напоминания государствам о необходимости соблюдать право Союза. Мы видим, какие результаты приносит этот механизм — благодаря заявлениям Комиссии на основе консультативных заключений Суда государства проводят законодательные реформы. Тем не менее этого недостаточно, в руках Комиссии должен быть более действенный инструмент — им как раз смогут стать иски о неисполнении обязательств. Наконец, на сегодняшний день доступа к Суд лишены физические лица при том, что во многих областях право Союза непосредственно влияет на права и обязанности не только хозяйствующих субъектов, но и физических лиц.

В системе права ЕАЭС не выработан единый подход к определению «инвестиционных споров», а также существует примат двусторонних инвестиционных договоров над общеевразийскими. Какие существуют тенденции в инвестиционном законодательстве и как разрешить данное противоречие?

Аналитическая записка РСМД и Китайской академии общественных наук
Сопряжение ЕАЭС и ИПП: проблемы и перспективы

Система евразийского правосудия, действительно, не распространяется на инвестиционные споры. Для разрешения инвестиционных споров Протокол о торговле услугами, учреждении, деятельности и осуществлении инвестиций предусматривает возможность для инвесторов выбора среди целого ряда иных механизмов разрешения спора, включая Международный центр по урегулированию инвестиционных споров. С учетом специфики инвестиционных споров пока это лучшая гарантия для инвестиционного климата ЕАЭС, то есть тот факт, что споры будут рассмотрены судебным органом, который обладает не только профессионализмом, но и значительным опытом разрешения подобных споров. Таким образом, вопрос о передаче таких компетенций Суду ЕАЭС пока не стоит.

И в рамках Европейского союза идут те же процессы. Суд ЕС не занимается инвестиционными спорами. В европейской практике торговые соглашения между ЕС и третьим странами (например, с Канадой) предусматривают механизм создания специализированных арбитражей. Создание подобных механизмов не противоречит праву ЕС.

Как повлияет вступление Белоруссии в ВТО на торговлю внутри ЕАЭС?

Вступление Белоруссии в ВТО не очень повлияет на процессы торговли внутри ЕАЭС, так как любые таможенные союзы представляют собой преференциальный режим, который не подчиняется ВТО. ВТО можно назвать в этом отношении нулевой стадией интеграции, не предполагающей, как в случае с построением таможенного союза, создание общих институтов и гармонизацию законодательства в различных областях. Тем не менее можно только поприветствовать вступление Белоруссии в ВТО, потому что Евразийский экономический союз не является, в отличие от ЕС, членом этой организации. Вступление государств-членов ЕАЭС в ВТО, безусловно, будет содействовать развитию внешней торговли Союза.

Каким Вы видите характер взаимоотношений ЕС и ЕАЭС на современном этапе?

У Европейского союза упрощенное видение евразийской интеграции как чисто российского проекта, являющегося своеобразным воплощением «Советского союза 2.0». В результате мы видим, что Европейский союз пытается выстраивать взаимодействие с государствами-членами ЕАЭС исключительно на двусторонней основе, ограничиваясь диалогом с Евразийской комиссией по чисто техническим вопросам. В этом плане Европейский союз допускает непростительную ошибку, поскольку Евразийский экономический союз обрел собственную идентичность, а объем переданных государствами-членами на наднациональный уровень суверенных полномочий демонстрирует, что ЕАЭС стал самостоятельным игроком. Следовательно, вне двусторонних контактов будет оставаться все большее количество сфер, где компетенции переданы на уровень ЕАЭС. С моей точки зрения, проблемы взаимоотношений ЕС с отдельными участниками ЕАЭС не должны становиться препятствием для выстраивания подобного диалога.