Ивангород заветный: последняя крепость

О поездке до самой границы с Евросоюзом и обратно

Если журавли с Ивана Крестителя на Киев пошли-потянули —

будет короткая осень, придёт нежданно-негаданно ранняя зима.

Народная примета

Долгожданная поездка в Ивангород, заветный (закрытый, но не запретный, как та Потала), состоялась в середине сентября 2024 г., больше похожего на август. Расхожий эсхатологический сюжет о глобальном потеплении, судя по всему, ужереальность, но совсем не страшная, как предсказывалось, и даже приятная. Бесконечное лето и бескрайнее море, внушающее спокойствие. Лишь порой в оттенках синего промелькнет тень тревоги — внезапно набегут темные тучи, на горизонте покажется корвет «Стерегущий», а из волн выйдет человек с технологичным протезом ноги. Еду по КАДу, по карте же почти плыву — по правую и по левую руку широко раскинулся Финский залив. В этой точке легко представить — окончательно растаяли ледники, континенты затонули, и мы оказались в антиутопии «Водного мира» и лишь единственная крепость — Ивангородская — уцелела в воцарившемся хаосе.

В каком-то смысле, так и есть. Четыре года назад я променяла Москву на Выборг, и за этот срок, не забывая о Кремле столичном, посетила практически все крепости в округе, за исключением той, что в Ивангороде. И, как пишут в путеводителях, неслучайно, что именно здесь находится Музей крепостей. Список крепостей Ленинградской области вариативен, приведу его в основном изложении:

Выборгский замок,

Крепость Тронгзунд (Высоцк),

Тиверское городище,

Крепость Корела (Приозерск),

Крепость Орешек (Шлисссельбург),

Староладожская крепость,

Крепость Копорье,

Крепость Ям-Ямбург (Кингисепп),

Ивангородская крепость.

Среди них есть военно-политические трофеи, свидетельства того, насколько подвижны были северо-западные границы. Некоторые крепости неоднократно разрушались и вновь восставали из руин, иные и сейчас находятся в процессе долгого восстановления; последним повезло меньше — сохранились лишь городище да легенды. И сложно сказать, что обладает большей деструктивной силой — исторические события, естественные факторы или пресловутая «разруха в головах»: отсутствие финансирования и непонимание ценности.

Попасть в Ивангород — не сверхзадача, если заблаговременно оформить пропуск «для въезда (прохода) лиц и транспортных средств в пограничную зону» на Госуслугах, с туристической целью, например. Однако словно заколдованный пропуск долго не хотел идти в руки: то электронная форма перестанет работать на несколько недель, то пропуск получен, но поездку пришлось отменить, то пропуск, как в этот раз, приходит с запозданием, зато щедро выписан карт-бланш до конца года. Прописка в приграничном Выборге освобождает от бюрократической волокиты, но я сохраняю верность Дальнему Востоку, проживая на другом краю страны. Тяга к постоянным перемещениям, доставшаяся мне от предков-кочевников, под воздействием обстоятельств приобрела форму особой страсти к географическим крайностям — изрезанной береговой линии, обрывам гранитных скал, холодным рубежам — прежнему зарубежью, которые непременно нужно исследовать.

Контроль на подъезде к Ивангороду прохожу быстро и без дополнительных вопросов, меня лишь шутя пожурят за помятый номер автомобиля, мол, с таким в пограничную зону нельзя. Регион 03 (Республика Бурятия) и нетипичная для этих краев внешность подозрения не вызовет. Однажды в Выборге в пятикилометровой полосе пришлось долго убеждать бдительных сотрудников в том, что моей истинной целью было не нарушение государственной границы, а старое финское кладбище и поросли дикой земляники.

Ивангород сходу встречает патриотическими песнями, у мемориала «Т-34» проходит концертная программа «Броня Победы», ансамбль песни и пляски «Невский Дозор» исполняет «Смуглянку» и контемпорари-шлягер «Наш край — Россия». Государственных праздников в календаре сегодня не значится, такова городская повседневность. Образцово-показательный концерт в честь 9 мая в 2024 г/ состоялся на набережной не столько для ивангородцев, сколько для жителей соседней Нарвы, среди которых русских более 90%. Эстонская сторона сочла мероприятие провокацией и отреагировала плакатом на Нарвском замке.

На первом этаже гостиницы «Витязь» расположились армейский магазин и столовая «Дружба» — надо полагать, все же интернациональная. Тем же именем назван мост — пешеходный переход Нарва — Ивангород, расположенный между двумя крепостями, его протяженность всего 162 метра — если судить только с точки зрения реальных расстояний, «Дружбу» можно было бы назвать близкой. В номере белые лебеди, искусно свернутые из махровых полотенец, Советское «шампанское» и плитка Бабаевского шоколада — комплимент от отеля. На завтрак манная каша, а кислые ленинградские яблоки в столовой и на ресепшн раздают бесплатно.

Оговорюсь на середине повествования, история Ивангорода запечатлена в летописях и музейных экспликациях, современные реалии — в репортажах об очередях на эстонско-российской границе и тревел-блогах, сравнивающих быт и судьбы жителей двух соседних городов, бывших одним целым. Мои же заметки — поверхностный отзыв туриста, который, не успев толком разобраться, уже уезжает, беглый взгляд временного соучастника, серия случайных фотографий на айфон в папке recents. Ассоциативная память порой играет в забавные игры. Не стоит принимать за чистую монету близорукий поиск подобий в стремлении упорядочить окружающий мир хотя бы иллюзорно, в сознании. Любые совпадения случайны. Пару месяцев назад мимоходом в Монголию я проезжала другой приграничный город с историей. Кяхта, «Забалуй-город», в XVIII веке — крупнейший международный торговый хаб, через который шли многочисленные караваны, сегодня превратился в перевалочный пункт, не оставляющий никаких воспоминаний после пересечения контрольных линий. Бетонные блоки, сторожевые вышки, колючая проволока, люди с поклажей, навязчивые таксисты, сомнительные придорожные кафе, взвесь дорожной пыли и напряжение в воздухе — типичная обстановка на границе. Закрытый с 1 февраля 2024 г. на реконструкцию автомобильный пункт пропуска Ивангород имеет вид неприступной крепости, напоминая блокпосты в зонах вооруженных конфликтов, но и это лишь разыгравшееся воображение.

Что наделяет города чертами приграничного — обязательно ли открытые переходы, поток людей и транспорта или достаточно лишь территориального признака? Потерял ли что-то с этой точки зрения Выборг с закрытием Финляндией пунктов пропуска Ваалимаа — Торфяновка, Нуйямаа — Брусничное, Иматра — Светогорск? Были ли на самом деле таковыми приграничные советские города в эпоху «Железного занавеса»? Сегодня географическое положение таких городов, как Курск и Белгород, определяет их судьбу, превращая край в центр бедствия и триггерную точку, их жители в буквальном смысле оказываются на грани выживания и пределе сил, а мы привычно наблюдаем чужие страдания.

Несмотря на проживание в транзитной зоне, люди в Ивангороде по-местечковому открытые, посторонним здесь говорят «здравствуйте». Когда я спрошу дорогу к крепости у с виду суровой женщины с ребенком и бультерьером, та накажет мальчику проводить меня до «променада» и показать, как пройти дальше. Можно ли представить подобное в вечно спешащей столице, где не каждый вспомнит название улицы, на которой оказался, и тем более выступит в роли проводника.

Ступеньки и перила променада, крепостные стены и близлежащие типовые девятиэтажки поглощает буйная, вышедшая из берегов растительность. Биофилия, актуальный тренд в архитектуре, вместо джунглей из стекла и бетона — гармоничное сосуществование зеленых зон и ультрасовременных зданий, использование растительного декора как естественной части экстерьера. По иронии, в районах и городах, не тронутых ландшафтным дизайном, этот тренд воплощается в жизнь нативно, вне креативного проекта и утвержденного плана.

Краем глаза замечаю табличку «Проект дорога к крепости создан Программой приграничного сотрудничества Эстония-Латвия-Россия United by Borders». В 2014 г. проект завершен. Тут же рядом плакат в честь 9 мая, который кажется и не планируют демонтировать.

Из некошеной густой травы на внутреннем периметре крепости смотрят в небо ржавые пушки. Выставки оружия и орудий — давно известное и широко распространенное явление, в зависимости от угла зрения и контекста назидание потомкам или память о прошлом, пропаганда войны или закрепление важности мира. В любом постсоветском городе найдется памятник-танк. Ивангородский Т-34, тот у которого звучат песни военных лет, появился совсем недавно, в 2022 г., в качестве ответного жеста на демонтаж аналогичного монумента в Эстонии.

В пятницу вечером в крепости я единственный посетитель. Крепость полностью моя, снова ощущение постапокалипсиса, нахождения в шкуре выживальщика в мире, где в результате некой катастрофы резко сократилась человеческая популяция. Смотрю в бойницы на вполне европейскую ухоженную набережную Нарвы. Контраст с городской средой Ивангорода объективно не комплементарен, недаром урбанисты любят сопоставлять эти два города, у которых на самом же деле намного больше общего, нежели различного. Слова «сохранить и преумножить» от многочисленного повторения затерлись, поблекли, осыпались и потеряли смысл. Зато понятен посыл предупреждений «проход запрещен», «опасно для жизни», «возможно обрушение фасада». И все же Ивангородская крепость еще крепка, хотя какие-то ее части ограниченно доступны, общее количество лестниц, башен, проходов, свободных для посещения достаточно для легкой физической активности и получения эстетического удовольствия.

С правой стороны крепости, рядом с Музеем крепостей — зеленый забор с колючей проволокой, в заборе — калитка для желающих полюбоваться на Европейский союз. Как указано, этот портал открыт каждый день до с 7 утра до 7 вечера, купание и нахождение за оградой в неприсутственные часы запрещены. Прохожу на берег, утыкаюсь в пограничный столб, у столба сидит несколько человек и то ли проводит сеанс групповой медитации, то ли визуализирует «труп врага», созерцая набережную соседней Нарвы, до которой на самом деле рукой подать.

На следующий день я дойду до песчаного пляжа в небольшом СНТ, с виду не пограничная акватория, но тихая заводь, лишь время от времени проносится катер береговой охраны, тревожа водяную гладь. Встречу разговорчивого пенсионера-«моржа», который охотно перечислит свои любимые места для купания, поделившись самым сокровенным из них. Там, где Нарва, берущая начало в летописном Чудском озере, впадает в Балтийское море, с его слов, есть небольшой пролив, где вода течет вперед и назад как природная метафора противоречий.

Чем ближе к краю, тем сильнее стремление утверждать национальную идентичность, тем громче гимны и ярче фейерверки, и это верно не только для приграничных территорий, но и для непризнанных государств и осколков империи по другую сторону границы. Ивангород назван нарицательным русским именем, с которым связаны стереотипы о соотечественниках, и вполне ему соответствует. Былинный «Витязь» — ресторан и гостиница, магазин одежды «Русский размер», те самые лебеди из полотенец, реклама фотосессий в русских народных костюмах, дворовый жэк-арт в стиле русских сказок, идеальная база для мемов и стикеров — тут и кривое зеркало с подписью «Свет мой зеркальце», сундук со златом, Кошкин дом и печь с пирогами.

В Ивангороде, и это верно для любого провинциального городка, есть свои скрытые сокровища. Для меня стало открытием, что коллекция Ивана Билибина, называемого «самым русским художником», хранится в Ивангородском художественном музее. Графику, акварели, народный костюм, фотографии и книги передал приемный сын Билибина Мстислав Потоцкий, выполняя волю отчима. Тот однажды высказал пожелание, чтобы его работы не пылились в запасниках крупного музея, а принадлежали провинциальному городу. Сам музей, правда, закрыт на ремонт до 2025 г., так что коллекция на самом деле клад в ларце.

Другая жемчужина — Парусинка, район текстильной фабрики, изначально промышленный, в 50-е гг. перестроенный в жилой квартал, в 90-е гг. пользовавшийся дурной славой, и лишь относительно недавно признанный объектом культурного наследия. Конечно, об уровне реставрации-реконструкции хлебозавода «Зотов» или «Художественного» кинотеатра в Москве речь не идет, но проект многообещающий. Прежний районный шарм пока еще сохраняется. Набережная с водопадом, согласно указателю одним из крупнейших в Европе, но сейчас почти неживым, и огромное количество котов всех цветов и размеров. Вижу рекламный штендер «Сувениры из Эстонии», за дверью оказывается обычный несетевой гастроном. Контраст старого и нового режет глаз — оголенная неровная кирпичная кладка и подсыхающая свежая штукатурка, выбитые глазницы зданий и новые стеклопакеты, уникальная многое повидавшая архитектура и монотонные паттерны общественных пространств — типовые скамейки, беседки, информационные пункты из деревянных панелей. От разрухи, порой, комок в горле, новая городская среда сулит комфорт, но не делает ли добродетельное благоустройство все пугающе единообразным, один парк — столичный от другого, регионального, и не отличишь. Руина же всегда обладает уникальностью, как и всякая персональная трагедия.

Мой отъезд из Ивангорода состоится солнечным воскресным утром. Из разговора сотрудников гостиниц узнаю, что вчерашняя развеселая свадьба в ресторане завершилась дракой. Кровь и конфетти на златом (на самом деле бетонном) крыльце. В этом вся широта русской души: смех сквозь слезы, горечь праздника, свадебная мантра «горько».

Маршрут в порт приписки Выборг пролегает через другие укрепления и оборонительные сооружения, еще одни свидетельства того, что не ради мира происходило освоение человеком окружающего пространства и развитие технологий. По обочинам белеют совсем не сказочные «зубы дракона», волны омывают форты Кронштадта, далее — Сестрорецкий рубеж и линия Маннергейма.

Перебирая в дороге еще свежие эмоции и впечатления, не могу вычислить их среднее арифметическое, выбрать универсальный оттенок, подвести черту. Если невозможно сформулировать однозначное отношение к отдельно взятому малому населенному пункту, то как применить это к территории большой страны? Ивангород дает понять, насколько сложным и объемным может быть чувство любви к Родине, в котором есть место болезненному осмыслению и безотчетному искреннему порыву. В конечном счете, эта любовь и есть принятие нашей истории, культуры и территории вместе со всем тем, что мы понимаем и что отрицаем, чем гордимся и чего стыдимся, что хотим изменить и что пытаемся, как умеем, сохранить.