Актуально ли «вечное возвращение»?

Автор: Андрей Кортунов, к.и.н., генеральный директор РСМД.

В развернутом и весьма основательном материале А. Фененко об альтернативах либеральному миропорядку есть многое, с чем трудно не согласиться, и многое, с чем хотелось бы поспорить. Особенно импонирует готовность автора взять на себя роль матадора на корриде со многими «священными коровами» нескольких поколений российских международников. Соображения политической корректности, устоявшиеся стереотипы и ценностно-нормативный подход к анализу мировой политики до сих пор мешают нам трезво и отстраненно взглянуть на такие базовые постулаты миропорядка ХХ века, как «универсальные права человека», «суверенное равенство государств», «невмешательство во внутренние дела», «отказ от войны как средства политики» и многие другие. Между тем потребность в трезвом и отстранённом взгляде более чем очевидна; без этого вряд ли возможен серьезный разговор о вероятном (не обязательно желаемом!) будущем международной системы.

Надеюсь, что такой серьезный разговор рано или поздно состоится. Не предвосхищая эту дискуссию, позволю себе остановиться лишь на одном тезисе А. Фененко, имеющем важное методологическое значение. В его статье говорится о том, что основные принципы либеральной (Ялтинско-Потсдамской) системы сложились в уникальных условиях окончания Второй мировой войны и отражали специфические интересы держав-победительниц в конкретный момент истории. В историческом смысле эти принципы были не новой нормой «на все времена», утверждает А. Фененко, а, наоборот, временным отклонением от существовавшей ранее нормы.  Если в сознании политиков и экспертов долгое время доминировало представление о необратимости состоявшихся в середине прошлого века перемен, то это представление на деле было не более чем удобной иллюзией (подобно более поздней иллюзии о «конце истории»). И сегодня мы стали свидетелями возрождения долиберальных стандартов поведения государств, хотя последние по привычке все еще лицемерно апеллируют к либеральным принципам и нарративам ушедшей эпохи.

В свое время Фридрих Ницше высказал идею «вечного возвращения», которую считал краеугольным камнем всех своих философских конструкций. Суть «вечного возвращения» в цикличности жизни, в неизбежности бесконечного повторения одних и тех же событий, состояний и ситуаций. Складывается впечатление, что многие представители «реалистической школы» международников, включая и А. Фененко, придерживаются убежденности в цикличности развития мировой политики. В данный момент, по их мнению, мир вступает в период восстановления долиберального миропорядка. Эта трансформация естественна и неизбежна. Открытым остается лишь вопрос о том, как далеко в историю откатится международная система — в 1930-е гг., в начало XIX столетия, в более ранний период «войн за наследство» XVII–XVIII вв. или вообще в отдаленные времена войны «всех против всех».

С такой точкой зрения можно было бы согласиться, если бы мировая (ранее — европейская) политика представляла собой закрытую систему с ограниченным набором базовых параметров. В такой системе количество возможных комбинаций ограничено, а, следовательно, «вечное возвращение» неизбежно. Как говорил Екклесиаст, «что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: "смотри, вот это новое"; но это было уже в веках, бывших прежде нас».

Но мировая политика, особенно в наши дни, представляет собой не закрытую, а открытую систему. На нее воздействует внешняя среда, — «глобальная макросистема», имеющая экономические, социальные, технологические, экологические и иные измерения. Причем количество этих внешних переменных постоянно увеличивается — в XX веке их было больше, чем в веке XIX, а в XXI столетии их больше, чем в ХХ веке. Актуальность идеи «вечного возвращения» применительно к открытым системам вызывает большие сомнения.

Судя по всему, эти сомнения испытывает и сам А. Фененко, а потому его описание грядущего нелиберального мира выглядит весьма схематичным и гораздо менее убедительным, чем его критика уходящего либерального мира. Например, «нелиберальное» решение проблем глобального неравенства видится ему таким образом: «Развитые страны могут относиться к развивающимся со скептическим равнодушием («ваши проблемы — решайте, как хотите») или как к объекту экспансии («забрать ресурсы у дикарей», как говорили британские государственные деятели позапрошлого века)». Но в том-то и дело, что в глобальном мире условный Север не может «отгородиться» от условного Юга, не создавая для себя множества проблем в виде изменений климата, подъема международного терроризма, резкого роста миграционных потоков, возникновения различных пандемий и пр.

Попытки возвращения к глобальному протекционизму во втором десятилетии XXI в., несомненно, столкнутся с гораздо более значительными ограничителями, чем это было в 70-е гг. XIX века: качество взаимодействия стран финансово-экономического «ядра» мира за полтора столетия радикально изменилось. А. Фененко с иронией ссылается на то, что после введения санкций против России Германией «никто не инициировал процесс импичмента кабинету А. Меркель». Но он забывает упомянуть о том, что Россия занимает лишь тринадцатое место среди основных торговых партнеров Германии, а объем, например, немецко-чешской торговли сегодня в два раза превышает объем немецко-российской торговли. Для Берлина торговля с Москвой — существенный, но относительно второстепенный вопрос, а вот сохранение открытости мировой экономики в целом — вопрос первостепенный, от которого напрямую зависит будущее немецкой экономики. И нет никаких сомнений в том, что Германия — как и многие другие страны — будет отчаянно сопротивляться наступлению эпохи нового протекционизма.

Товарооборот Германии, 2015 г.

Возвращаясь к эпизоду из фильма «Доживем до понедельника», процитирую еще раз А. Фененко. Он сравнивает современный мир с классом, «где умных учеников бьют ради забавы или самоутверждения "нормальные пацаны"», или с городской подворотней, «где аргумент —способность драться и противостоять старшим подросткам». Такое восприятие мира в целом характерно для сторонников «политического реализма». Но насколько такое восприятие соответствует реальному положению дел? Вернее, насколько реальное положение дел укладывается в такое восприятие? Ведь в обычном городском дворе помимо ищущих приключений подростков-садистов можно встретить и бабушек на скамеечке, и молодых мам с колясками, и детишек в песочницах, и мужиков под капотами своих машин, да мало ли еще кого… И не окажется ли отчетливо черно-белый, демонстративно брутальный, жестко «реалистический» взгляд на современный и, главное, на грядущий мир непозволительной редукцией, мешающей увидеть долгосрочные тренды мирового развития?

Вряд ли кто-то сегодня станет оспаривать центральный тезис статьи А. Фененко о том, что мир вступает в период реставрации многих старых правил игры в мировой политике. Мы переживаем период глобального транзита от постмодернизма к неомодернизму со всеми вытекающими отсюда последствиями. Однако история учит нас тому, что никакая реставрация не означает буквального возвращения к Ancien Régime.  По всей видимости, задачей исследователей в этих условиях должна быть не только констатация факта происходящей реставрации, но и анализ ее особенностей, связанных с ней ограничителей, сдержек и противовесов, противостоящих ей тенденций и процессов. Реставрация, как правило, не отменяет предшествующего развития и не бывает исторически длительной. Чем раньше мы задумаемся о том, что может прийти ей на смену, тем лучше мы будем готовы к неизбежным переменам.