Питер Гордон: "К востоку от рая - российский Дальний Восток и азиатское экономическое чудо"

Когда смотришь на российский Дальний Восток (РДВ), по крайней мере из Восточной Азии он выглядит абсолютным исключением на фоне регионального экономического чуда последнего поколения. Есть несколько причин, почему РДВ практически не включился в общий процесс процветания, но речь не может быть сведена исключительно к «наследию социализма», ведь находящейся по ту сторону границы провинции Хэйлунцзян удалось себя значительно обогатить. Отсутствие институтов - таких, как верховенство права - это препятствия, но опять же, Китаю удалось справиться с этим.

В этой ситуации нельзя обвинить (по крайней мере, всецело) демографию - отсутствие населения - потому что некоторые другие довольно небольшие места, такие как Сингапур, также смогли стать мировыми центрами экономической деятельности. И хотя политика российских отношений с Японией осложняется, это обстоятельство также не может быть единственным определяющим фактором, поскольку другие страны – на ум приходят Тайвань и Китай – ухитряются коммерчески сотрудничать и экономически развиваться даже в условиях еще более глубоких политических расхождений.

Причины, конечно, можно определить. Россия вышла из СССР развитой страной; вопросы постсоветского развития касались больше трансформации экономики , чем экономического развития самого по себе. Экономическая политика России, которая практически полностью сосредоточилась на энергетическом секторе, не удержалась, в том числе совсем недавно, в ходе западных экономических санкций. Тем не менее, непременное условие для участия РДВ в восточно-азиатском экономическом чуде состоит в том, что он должен быть азиатским. В каком-то строго географическом смысле, это, конечно, так и есть, но он еще не азиатский в таких важных аспектах как политический и психологический.

Когда-то много лет назад (больше, чем я сейчас хотел бы высчитывать) я встретился с тогдашним главой владивостокской фондовой биржи вскоре после ее открытия. Он жаловался на отсутствие азиатской деятельности на ней. Я не думаю, что нам следует повторять здесь вопросы более чем двадцатилетней давности, но смысл этой забавной истории в том, что это было время "азиатских фондов»: управляемых инвестиционных фондов, вкладывавших определенную часть своих активов в каждый азиатский рынок. Я спросил, позиционировал ли он когда-либо фондовый рынок Владивостока как "азиатский". Я указал, что если азиатские фонды вложат даже долю в 1% своих активов во Владивосток, приток может быть, относительно капитализации рынка, очень большим.

Ответ был ошеломительным: "Россия - европейская страна".

Это могло быть правдой в политическом смысле, но – отбрасывая географию – компании РДВ, компании по обмену, уже практически полностью «завязались» на бизнес в АТР. Рыболовные флоты продавали свой улов в Азию, судоходные компании перевозили товары по всей Азии и Тихому океану, порты обслуживали судна стран АТР. Китайский язык в радиоэфире стал привычным делом.

Россия может демонстративно выставлять напоказ свой образ двуглавого орла, но орел, смотрящий на восток, кажется, с закрытыми глазами.

Такое отношение вызвало в Азии соответствующую реакцию. Тогда я отправился к одному из ведущих гонконгских менеджеров так называемых "фондов Азии", и - после того как я предложил считать российский Дальний Восток частью азиатского рынка – он сказал, что "Азия заканчивается на Амуре".

Эти разговоры имели место 20 лет назад, но мне не кажется, что многое в корне изменилось. Находка до сих пор незначительный порт на Тихом океане, Транссиб до сих пор не основная магистраль для грузоперевозок в Европу (и китайцы намерены вступить здесь в конкуренцию со своим проектом через Центральную Азию), а Владивосток до сих пор не является крупным туристическим центром.

Многое из этого зависит от более сложных проблем: общих показателей российской экономики, медленного развития международных энергетических отношений, и т.д. Но есть один фактор - давайте назовем его "асимметричным представлением" (“asymmetrical representation”) - о том, что еще можно было бы сделать.

Дальний Восток России представлен в Азии через учреждения, которые представляют всю Россию; эта "вся Россия" по демографической, политической и экономической мощи в первую очередь Россия Москвы и Санкт-Петербурга, но не Россия тихоокеанского побережья. Россия, как Россия, воспринимается азиатами однозначно как европейская страна.

Или, если более тонко, Россия из Азии выглядит как две страны: одна большая к западу от Уральских гор, являющаяся частью Европы, а затем еще одна - вдоль Тихоокеанского побережья, которая на самом деле лежит к востоку от большей части Восточной Азии. Эта азиатская Россия - чьи интересы, цели и перспективы в практическом смысле действительно очень отличаются от интересов, целей и перспектив европейской части России – имеет слабое прямое представительство в остальной части Азии и должна полагаться на представительство со стороны тех, у кого РДВ отнюдь не обязательно стоит во главе списка приоритетов.

Я не говорю, что ситуация "несправедлива": представители российского государственного и частного сектора делают свою работу, и она будет в целом оцениваться в соответствии с экономическими и политическими реалиями. "Бог", как они говорят, "помогает тем, кто помогает сам себе." Если российский Дальний Восток хочет быть частью восточноазиатского чуда, он должен стать частью Азии, во-первых психологически, а во-вторых держась конкретно и прямо.

Для американских штатов, канадских провинций или европейских регионов не является необычным прямое представительство в Азии: обширные страны включают множество регионов, чьи потенциал и приоритеты не соответствуют таковым для всей страны в целом.

Такой прямой охват не важен для каждого региона. Я умышленно умолчал в течение предыдущего текста о Сибири - регионе, который по мнению не живущих в России людей вероятно, включает в себя российский Дальний Восток. Но РДВ в большей степени принадлежит к Восточной Азии, чем к Сибири: он расположен на побережье и, таким образом, граничит не только с Китаем и Монголией, но и с Кореей и Японией, а также имеет прямые связи со всеми южными соседями и Северной Америкой. Сибирь, как регион, является (при всем уважении к какому-нибудь будущему Северному морскому маршруту) в значительной степени закрытой, и в этом смысле несет больше сходства с Центральной Азией, чем, скажем, с Кореей.

Какие-то прямые отношения бесспорно есть, но преимущественно между непосредственно граничащими странами и регионами. В Гонконге, например, такие отношения существуют, однако носят единовременный характер. Слово «отношения» не обязательно подразумевает учреждение своего рода регионального представительства, хотя это может быть полезно: отношения также могут состоять из программ активного обмена студентами между университетами, совместных научных исследований, культурных и других кампаний, направленных на эти рынки, и далее на юг.

Из таких семян может взойти урожай. Жителям Восточной Азии часто нужно помочь взглянуть на Россию в целом; и они, конечно, должны помнить, что Россия расположена на северо-востоке региона, а также его севере и северо-западе.

Автор: Питер Гордон,  предприниматель из Гонконга. Он был одним из первопроходцев в развитии торговых и инвестиционных отношений между Гонконгом и СССР, Россией и соседними странами с конца 1980-х годов по 2000. Он основал и возглавил первую российско-гонконгскую торговую ассоциацию и работал в тесном сотрудничестве с организациями государственного и частного сектора в Приморском крае, а также в других регионах России и Центральной Азии. В настоящее время он возглавляет Азиатское книжное обозрение («Asian Review of Books»), а также пишет и издает материалы.

Перевод выполнил Илья Синенко, аспирант кафедры международных отношений Школы региональных и международных исследований ДВФУ.

Статья также опубликована в англоязычной версии блога.