Некоторые аспекты внешней торговли Великобритании

Великобритания — островная и, соответственно, торговая держава. Более того, торговля или «фри-трейдерство» (от англ free trade — свободная торговля) вошло в культурный канон данного сообщества и стало элементом его идентичности. Британские историки, говоря о коммерческой Англии, с её опорой на средний класс, не стесняются эпитета - «нация лавочников», приписываемого А.Смиту [2, с.250]. Поэтому торговля для Соединённого Королевства (далее сокр. - СК) является не только фактором геоэкономическим, но и идеологическим, и психологическим, поэтому британцы уделяют большое внимание обеспечению сохранности глобальных цепочек поставок как приоритетному элементу национальной безопасности. В этой связи мы также рассмотрим глобальные цепочки создания стоимости (ГЦСС) в качестве инструмента влияния или инструмента «мягкой силы». В конце посмотрим, как приход к власти Д.Трампа и угрозу протекционистской политики оценивают некоторые британские эксперты.

Источник: Unsplash

 Ранее мы писали, что экспорт СК во втором квартале 2022 года уступал импорту более чем в 1,5 раза, причём импорт из ЕС преобладает над остальными странами. В последнем квартале 2024 года дисбаланс в торговле в пользу импорта сократился и составил 10 млрд. фунтов стерлингов (далее сокр. - ф.с.). Уменьшить сальдо торговых операций удалось за счёт увеличения экспорта услуг на 44 млрд. ф.с., при этом дисбаланс в товарных торговых операциях составляет более 50 млрд. ф.с. Примечательно также, что британский экспорт в страны ЕС и вне европейского содружества примерно сопоставим (42/44 млрд.).

Однако у британской торговли есть существенные проблемы: (а) они всё ещё страдают от последствий «брекзита»(б) Великобритания, в отличии от Европы, не смогла восстановить «доковидный» объём экспорта товаров (в) санкции против РФ. Так как торговля между нашими странами продолжается, то в конце 2024 года импорт из России составил 65 млн. ф.с., а экспорт 752 млн. ф.с. Если сравнить с объёмом торговли РФ / СК в 2021 г., когда импорт был 10,5 млрд ф.с. (в основном нефть, газ), а экспорт почти 3 млрд. ф.с., то можно легко определить, что из-за рестрикций Великобритания потеряла более 2,2 млрд. ф.с. дохода. Также в санкционный список попадает превалирующая в Британии сфера услуг и, соответственно, британские компании лишаются возможности работать на российском рынке или с российскими гражданами.

Таким образом, мы наблюдаем волатильность торговых процессов в Соединённом Королевстве. Поэтому британские эксперты задаются вопросом: стоит ли Великобритании пересмотреть свою приверженность свободной торговле?

Есть мнение, основанное на экологических стандартах, что поскольку Великобритания пытается позиционировать себя в мире в качестве лидера климатической повестки и «зелёного перехода», то свободная торговля более не в её интересах. Здесь аргументом выступает то, что в условиях глобализации Великобритания передала свои выбросы и, соответственно, «грязное» промышленное производство третьим странам. Мы можем предположить, что в данном контексте «грязные страны» должны компенсировать экологический вред по сходному тарифу, а это уже накладывает ограничения на торговлю для стран, не желающих играть по установленным Лондоном правилам.

Другие эксперты считают, что ключевыми показателями страны являются её инвестиционная привлекательность и экспортный профиль услуг (треть в США, треть в ЕС и треть приходится на остальной мир). Для сохранения этих показателей рынок должен оставаться открытым. По их мнению, Великобритания должна стать убежищем для мирового капитала, быть надёжным партнёром и углублять альянсы со всеми заинтересованными сторонами и формировать правила торговли.

Существуют эксперты, выступающие с критикой неолиберализма и свободного рынка в качестве его идеологии. Др. К.Киркхэм считает, что СК и США в начале своего пути использовали протекционистские меры для создания условий индустриализации и получения конкурентных преимуществ, а затем избавились от них в пользу скрытых нео-протекционистских практик, таких как: макроэкономические вмешательства, манипулирующие кредитным поведением банков; экономические санкции; технические и иные меры безопасности, влияющие на мониторинг и контроль экспорта и реэкспорта. То есть она, по сути, говорит, что свободного рынка, де-факто, не существует.

Уязвимость цепочек поставок

Как мы написали выше, зависимость Британии от торговли является критической, а поскольку основой современной архитектуры торговли являются глобальные цепочки поставок и связанные с ним институты, то мы должны уделить внимание этому аспекту.

В торговых потоках уже наблюдается значительная фрагментация: число торговых ограничений (запретов) в 2022 году составило почти 3000 по сравнению с менее чем 300 десятилетием ранее, а с 2018 года произошло «разделение» цепочек поставок между США и Китаем [4]. Это стало своего рода ловушкой для СК, поскольку одна из основных уязвимостей этой страны связана с её энергетикой. Как пишут аналитики, текущие ядерные проекты дороги и непредсказуемы. Поэтому Великобритания находится в зависимом положении от снабжения газом, 70 процентов объёма которого приходится на США, а в случае с Д.Трампом могут возникать ситуации, при которых президент США может использовать эту зависимость в качестве рычага давления (в чём европейцы неоднократно обвиняли руководство России). Во втором случае Британия зависит от Китая, являющегося мировым лидером в производстве комплектующих и материалов для ВИЭ.

Однако британских экспертов большего всего волнует не национальная или энергетическая безопасность, а способность Великобритании достигать своих политических целей или не достигать. Семь из десяти пунктов правительственного плана зеленой промышленной революции предполагают стабильные поставки важнейших полезных ископаемых, которые также являются основой национальной безопасности СК. Без них немыслим передовой военный потенциал страны, на котором Британия обещает «нарастить» экономику, а это, в свою очередь, является важнейшим предвыборным обещанием Лейбористов.

При этом политические амбиции Великобритания выходят далеко за пределы роли обычного потребителя полезных ископаемых. Она видит себя в качестве центра экспертизы устойчивого развития, горнодобывающего финансирования и хозяина Лондонской биржи металлов.

В ряде исследований также можно обнаружить, что понятие цепочек поставок рассматривается в более широком контексте. Поскольку это реципрокная система, то она оказывает давление в обе стороны - как на потребителя, так и на поставщика. Поэтому предполагается, что это давление можно рассматривать в качестве инструмента мягкой силы. Важно лишь, в чьих он руках: Трампа или Си Цзиньпиня — это плохо, в руках бюрократии Уайтхолла — хорошо. Существует даже предложение переподчинить (интегрировать) торговлю Министерству иностранных дел по делам Содружества и развития (FCDO), что позволило бы министру иностранных дел полностью контролировать торговлю, помощь и дипломатию. Здесь есть объективные обстоятельства. Британский МИД фактически исполняет роль военного министерства, поскольку необходимым условием беспрепятственного функционирования торговых потоков является контроль основных пространственных точек — портов, проливов, акваторий заливов, морей и океанов, то эту миссию в мирное время выполняет FCDO. Это ещё и обусловлено тем, что эти «точки» находятся на территории некоторых стран Содружества, главой которого является Великобритания. Таким образом, FCDO, не располагая военной силой, должна располагать и уметь использовать своё влияние, дабы обеспечивать стабильный грузопоток и контроль системы.

Глобальные цепочки поставок как мягкая сила

Следует вспомнить, что глобальные цепочки поставок, образующие товарные и иные потоки, - не просто фактор материального мира. У этого явления есть своя теоретико-философская проработка, оформленная в направление социологии ассоциаций, которое утверждает, что не существует общества, социальной сферы и социальных связей, а есть только посредники (программы, вещи, люди и т. д.), которые порождают прослеживаемые ассоциации [1]. То есть, если при взаимодействии этих акторов не прослеживается видимого различения, то, соответственно, социального акта не возникло. Далее, на этой основе, известный французский социолог Б.Латур, создал методологическую концепцию, воплотившуюся в Акторно-сетевую теорию (АСТ), цель которой включить материальные и нематериальные отношения между акторами людьми и «не-людьми» в единую социальную систему, построенную на сетевых принципах и осуществляемую в потоках коммуникации. Эта теория была очень популярна и её преподавали в Лондонской школе экономики и политических наук, в том числе и сам Б.Латур. Таким образом, архитекторы современной глобализации, материальной частью которой стали цепочки поставок и создания стоимости, видят мир как череду проводников и посредников, участвующих в спроектированной ими системе обменов и ничего более. Отсюда и взятая на вооружение Британией концепция минилатерализма — сотрудничество стран с общими интересами, однако, в интерпретации Великобритании, именно Лондон должен быть в центре пересекающейся сети этих стран. Значит и его интересы должны быть в центре, справедливо учитывая, что если Лондон лишится своих интересов, то лишится и страны. Поэтому международная торговля, как базовый аспект взаимодействия стран, имеет решительный интерес для Великобритании в качестве инструмента влияния.

В некоторый исследованиях утверждается, что глобальные цепочки создания стоимости (ГЦСС), основанные на сетевых структурах и потоковом взаимодействии между различными акторами, задействованными в создании добавленной стоимости (НИОКР, поставщики сырья, ТНК, банки, маркетинг и т.д.), также являются формами мягкой и жёсткой силы [5]. Это логично, потому что ГЦСС базируются на открытых рынках и, следовательно, на открытых сообществах и идеях, это следует из классики политической философии К.Поппера (Открытое общество и его враги). К настоящему моменту становится очевидно, утверждает далее автор, что ГЦСС не являются продуктом пресловутой «невидимой руки рынка», т.к. государства контролируют нормативную, научную, технологическую, образовательную и другие политики, которые влияют на развитие или деградацию ГЦСС [Там же]. Как мы и писали выше, протекционистские меры просто были заменены скрытыми нео-протекционистскими практиками.

Другим аспектом этого является то, что ГЦСС и общий рынок фактически создают условия, при которых ваши контрагенты являются, как бы, вашими заложниками [3] (о том, к каким последствиям для энергетического рынка СК может привести зависимость от США или КНР, написано выше). В данном исследовании мягкая сила отождествляется с нематериальной стороной жизни и противопоставляется силе жёсткой, основывающейся на материальных ресурсах и синонимичной в европейской эпистемологии определению власти. Хотя, в целом, автор не исключает их конвергенции и взаимопересечения и даже говорит о некой корреляции («добрым словом и пистолетом...»).

В этой связи важно ещё раз утвердить мысль, что ГЦСС - это не только контроль за потоками, но и создание и внедрение стандартов, которые становятся затем общепринятыми и, соответственно, формируют гео-экономическое пространство.

Приверженность обеспечению безопасности цепочек поставок

На встрече «Большой семерки» (G7) 14 марта 2025 г. в Шарлевуа (Канада) министры иностранных подтвердили неизменную приверженность делу содействия по созданию свободного, открытого и безопасного морского пространства, основанного на верховенстве права, которое укрепляет международную безопасность, способствует экономическому процветанию и обеспечивает устойчивое использование морских ресурсов. Также министры признали роль Конвенции ООН по морскому праву (UNCLOS) как правовой основы для регулирования всей деятельности в океанах и морях.

Безопасность цепочек поставок включает:

- Сокращение небезопасных и незаконных методов судоходства (эта мера, действующая на основе Резолюции A.1192(33) от 6 декабря 2023, нацелена на ограничение функционирования российского танкерного флота).
- Организация стран Балтики (NB8) для процессов санкционирования флота, перевозящего российские энергоресурсы.
- Повышение устойчивости морских цепочек поставок, а также энергетической и продовольственной безопасности (в т.ч. восстановление «Зерновой сделки»).
- Продвижение безопасных и устойчивых портов и стратегических водных путей: контроль за ключевыми портами и операционный контроль имеет значение для нац. безопасности, поскольку иностранный контроль или влияние на критически важную портовую инфраструктуру могут создавать уязвимости в торговле, обороне и безопасности, а также в экономической стабильности.
- Неразорвавшиеся боеприпасы в море.

В данной резолюции, как мы говорили выше, Запад, апеллируя к национальной безопасности, желает установить (вернуть) прямой контроль над ключевыми точками торговли.

Трамп как фактор непредсказуемости

На фоне всего выше сказанного Великобританию очень беспокоит, что она не может контролировать или предугадывать действия президента США Д.Трампа, а это ставит под вопрос, для Британии, предсказуемость мировой торговли.

При этом Британские экспертные институты отмечают, что 80 процентов мировой торговли товарами напрямую не затрагивают США, также как Штаты более не являются крупнейшим торговым партнером для многих стран, но её роль в мировой экономике остается ключевой. Здесь же говорится, что устранение торговых дифицитов и тарифы сильно не повлияют на экономику США, а лишь увеличат её искажения и неэффективность, поскольку, например, те же тарифы будут обременением для потребителей и компаний Соединённых Штатов.

Другие западные эксперты считают, что цели Трампа не экономические, а политические и поэтому ожидают от него переворота международных норм, ускорение геополитической напряженности и экономической фрагментации [4].

Другими аспектом «фактора Трампа» является возобновление флотом США нанесения ударов по йеменским хуситам, дабы устранить препятствие торговли в Красном море, которая уже понесла убытки в размере около 80 млрд долларов, хотя в качестве одного из сценариев, в ответ на удары США, экспертами указывается усиление ответных ударов по западным судам и Израилю.

Следует напомнить, что через Красное море (Суэцкий канал) проходит 12% от общего объема мировой торговли. Оно обрабатывает 30% от общего объема мировых контейнерных перевозок. Ежедневно через регион проходит около 500 судов.

Итоги

Складывается впечатление, что, пока флот США «разбирается» с хуситами в Красном море, Британию не сильно беспокоит блокирование торговых потоков. Её, несомненно, более беспокоят политические аспекты всей сути глобального мирового переустройства и роль Великобритании в этих процессах. Кризис ограничения судоходства показал, что объездные пути, в долгосрочной перспективе, нежизнеспособны, а межконтинентальные дорожные коридоры находятся в стадии разработки. При этом, если рассматривать сухопутные маршруты: Восток — Запад или Юг — Север, - которые включают Ближний и Средний Восток, то в перспективе, контроль запада там либо минимален, либо исключается. Добавим к этому функционирование Северного морского пути и его будущего параллельного конкурента вдоль берегов США, Канады и Гренландии.

Будущее глобальных цепочек поставок формируется сейчас и, как мы видим, в этих схемах и маршрутах Великобритания напрямую не присутствует, поэтому она должна употребить всё своё влияние: дипломатию, мягкую силу, угрозы, шантаж, - чтобы получить право участвовать в переговорах.

Таким образом, как бы ни складывалась дальнейшая ситуация в мире, Великобритания, вероятно, пойдёт на многое, чтобы не потерять статус основного регулирующего органа, формулирующего стандарты мировой торговли и не только.

Источники

1. Латур Б. Пересборка социального: введение в акторно-сетевую теорию, М.: ИД ВШЭ, 2020.
2. Морган О.К. История Великобритании, М.: Весь Мир, 2008 - 680 с.
3. Gallarotti, G.M. (2022) ‘Esteem and influence: soft power in international politics’, Journal of Political Power, 15(3), pp. 383–396. doi: 10.1080/2158379X.2022.2135303.
4. Morris, M. (2025). Towards a Uk Trade Strategy. Institute for Public Policy Research (IPPR). http://www.jstor.org/stable/resrep66309
5. Solingen, E. (2025). “Global value chains in a brave new world of geopolitics.” Journal of Political Power, 1–13. https://doi.org/10.1080/2158379X.2024.2447249