Путь развития постсоветских стран. Возрождаем «евразийство» или создаем новый формат?

Автор: Пулатова Диёра Фарход кизи, Узбекский государственный университет мировых языков

Прежде чем приступить к вопросу о «возрождении», нужно разобраться с понятийном аппаратом явления «евразийство», то есть что это такое? И для чего оно нужно? Итак, этимология термина датируется 1920 годом, в частности публикацией книги Николая Сергеевича Трубицкого «Европа и человечество», в которой была озвучена мысль о том, что «евроцентризм — это вещь исторически очень ограниченная и для России пагубная»[1].

Источник: Unsplash      

Ключевая идея движения заключалась в восприятии России как особой цивилизации, объединившей элементы Востока и Запада. Евразия понималась в более узком смысле, она включала в себя Россию и ряд соседних стран и по результату получалось, что Евразия состояла из трех равнин: Восточно-Европейской, Западно-Сибирской и Туркестанской. Посредством такого отмежевания от европейских стран идеологи этого движения предполагали, что Россия и сопредельные ей страны обретут единство и будут развиваться, присущим только им образом.

Конечно же данная идея нашла своих почитателей не только в начале 20 века, но и на современном этапе, в 2022 году Минюстом РФ было официально зарегистрировано межрегиональное общественное социально-культурное движение «Новая Евразия», лидерами которого являются писатель и философ Павел Зарифуллин, писатель Герман Садулаев, политолог Алексей Дзермант.[2]

Примечательно и то, как Алексей Дзермант, белорусский политолог, трактует понятие «Евразийства» в современных условиях: «…плечом к плечу чеченцы, буряты, белорусы, русские, татары и представители других народов. Так проявляется единство Евразии, единство нашей большой русской цивилизации. Наша евразийская идеология, которая нас объединила, … она сейчас реализуется на поле боя, и это идеология правды».[3] В данной цитате представлена классическая подмена понятий и выдается желаемое за действительное. Во-первых, СВО – это конфликт, который не затрагивает всю Евразию. Официально из стран СНГ СВО поддерживает только Белоруссия, таким образом «единства Евразии» просто нет. Во-вторых, «русская цивилизация» объединяющая и соседние «тюркские» страны невозможна ввиду культурных, языковых, религиозных и этнических различий. Конечно, на постсоветском пространстве русский язык широко используется, но не является исторически родным для этносов соседних стран. В-третьих «евразийская идеология» подразумевает отделение от Европы, а не «дефашизацию» или СВО на Украине. Весьма сомнительна формулировка «идеология правды» и напрашиваются вопросы: чьей правды? Какой правды?

Свидетельств различных толкований понятия «евразийство» множество, но даже не вдаваясь в разбор каждой отдельной формулировки данного термина, а основываясь на двух примерах, приведенных выше, можно отметить, что данный феномен набирает популярность на волне политических «волнений», при этом число приверженцев этой идеологии прямо пропорционально локации политической дестабилизации. Иными словами, чем ближе к центру, тем больше приверженцев. Так, например распад СССР послужил толчком к созданию организации СНГ, а тот самый пункт про социально-экономическое единство в идее «евразийства» был воплощен в организации ЕврАзЭС.

Вопрос о потребности в возрождении «евразийства» в нынешних условиях должен быть поставлен иначе, ведь объективно на Западе больше финансовых ресурсов и технологий, которых на постсоветском пространстве нет. Например: микропроцессоры, без которых выпускать большую часть высокотехнологичного оборудования невозможно, и следовательно, такое отделение не принесет желаемых результатов, если речь не идет о том, чтобы отстать от цивилизации на века.

После распада СССР каждая страна выработала свою стратегию развития и получила доступ на мировой рынок. Следовательно, политика «открытого» регионализма является наиболее подходящей для стран постсоветского пространства, привлекая иностранные инвестиции экономическое развитие стран происходит более стремительно. Таким образом, воздвигнуть стену – «железный занавес» как в период СССР не получится из-за отсутствия мощностей, смены экономической и социальной формации.

Если опираться на историческое прошлое, то существуют многовековые торговые и культурные связи между странами, затрагивавшие и территорию Средней Азии, например тот же Великий шёлковый путь. Сквозь века торговый путь объединял Восток и Запад и обогащал культуры народов. На современном этапе Китай считается, по некоторым аспектам, первой экономикой мира, и китайская программа «Один пояс и один путь» во многом пытается возродить Великий шелковый путь. Очевидно, что партнерство с Китаем в данной программе более привлекательно, чем идея о зацикливании экономики в пределах региона. Наглядным примером такого интереса служит программа «ТРАСЕКА» в рамках стратегии «Один пояс и один путь». Эта программа подразумевает создание транспортного коридора из Европы в страны Центральной Азии «в обход России». Хоть она и вызывает скептицизм среди некоторых экспертов, но для стран СНГ считается одним из основных международных транспортных коридоров.

Существует и другое видение проблемы целесообразности сотрудничества постсоветских стран с Россией, ведь угроза применения экономических санкций против среднеазиатских стран означает экономическую стагнацию. По сути, постсоветские страны торгуют на мировом рынке не высокотехнологичным оборудованием, а больше сырьем, ресурсами и сельскохозяйственной продукцией, а также предоставляют крупным экономикам рынок сбыта их высокотехнологичной продукции. В добавок заводы по «отверточной» сборке зарубежной продукции также есть на территории этих стран, что позволяет говорить о некоторой конкуренции за инвестиции. Данное обстоятельство тормозит интеграцию постсоветских стран.

Учитывая все вышеуказанное, я считаю, что вопрос должен стоять о сохранении интеграции в мировое сообщество без потери локальных дипломатических связей, «добрососедских» отношений. В этом ключе, концепция «прагматического евразийства» мне представляется наиболее приемлемой для всех стран. Автор концепции российский экономист и международник Евгений Винокуров «настаивает на том, что интеграция — не цель, а инструмент решения насущных экономических проблем вовлеченных государств.»[4] В данной концепции нет замыканий, то есть осознается необходимость партнерства как со странами Запада, так и Востока.

В заключение хотелось бы отметить, что каждая страна сама устанавливает принципы построения внешней политики и действует исходя из собственных интересов, поэтому наличие взаимовыгодного партнерства во многом определяет исход региональной политики. В условиях современной экономической формации речь об общности историко-культурного прошлого при поиске инвесторов и подписании экономических договоров не ведется. Без устойчивого экономического развития у стран нет «достойного» будущего. Будущего не в качестве сырьевого придатка периферии мирового капитала.