Традиционные ценности в концептуальных документах Китайской Народной Республики: актуальные проблемы и парадоксы

Автор: Захарьев Ярослав Олегович, член редколлегии журнала «Экономика Центральной Азии»

Китайская цивилизации имеет многовековой опыт формирования и развития традиционных ценностей на основе философской концепции конфуцианской морали развития институтов государства, императора, социальных ячеек в виде коллективов и семей, благородного мужа (как наименьшей из эффективных единиц общества). Вместе с тем в условиях кризисов, происходивших в результате природных катаклизмов, неурожаев, нашествий пассионарных молодых этносов, гражданских войн, эпидемий и иных критических этапов, данная морально-этическая система не могла быстро ответить на экстренные вызовы системе государственного управления. Однако в данных ситуациях на помощь приходил даосизм с идеологией перманентных перемен с одной стороны, концепция утраты легитимного мандата божественного управления (дэ) династией, позволяющей в случае удачного переворота свергнуть действующую династию и заменить на новую. Вплоть до последней династии Цин (1644-1911 гг.) осуществлялся комплекс реформ от полного обновления государственного аппарата и всеобщего передела сельскохозяйственных земель с комплексом работ по возведению плотин на реках (до следующего их прорыва, влекущего идентичный прецедент, в среднем каждые 150-250 лет 4000-летней истории). В рамках законодательства династии Тан ( 618-907 гг. н.э.) законодательство империи имело аналог уголовно-процессуального и гражданского кодексов, позволяющих отправлять правосудие в рамках правовой системы под эгидой норм конфуцианства и даосизма. Любопытно, что на первое время законодательство Тан было в антагонизме к буддистским нормам традиционных ценностей, ввиду инкорпорации духовенства и адептов в системы антиправительственных заговоров и участия в теневой экономике страны. Доходило до полного абсурда, подобно романам Агаты Кристи, где убийцей часто был садовник, в китайской литературе и театральных пьесах злодеем выступал либо буддистский монах, либо адепт данного учения. Ситуация изменилась благодаря захвату власти первой и последней женщине-императору У-Цзэтянь (624-705 гг. н.э.), носящей именно титул хуан-шан подобно египетским женщинам-фараонам Хатшепсут, Нефрусобек, Нефрнеферуатон (Нефертити после гибели Эхнатона, по праву полновластной супруги и регенте при пасынке-зяте Тутанхамоне в рамках археологических данных) и др. Для беспрецедентной за 3000 лет китайской истории к моменту начала своего полного правления императрица У, свергнув двух своих сыновей с драконьего трона китайских монархов, озаботилась легитимностью собственной инвеституры и институций. Ни даосская, ни конфуцианская система не могли обосновать беспрецедентный для всех времен Китая захват трона дважды вдовой императоров при совершеннолетних наследниках мужского пола - законных правителях. До того в стране действовал аналог салической системы престолонаследия, исключавший женщин. На помощь императору-императрице пришел Буддизм. Та объявила себя воплощением бодхисатвы, которое мгновенно, несмотря на буддистские корни прототипа, впихнули в китайский пантеон богов, представляющий гигантское министерство с множеством высших существ, каждому из которых отведен определенный уровень помещений, площадей и иных территорий как в загробном, так и в человеческом мире китайской цивилизации. Так был устранен кризис, но впервые на законодательном уровне женщина стала мужчиной, причем высшим верховным правителем со всеми мужскими атрибутами от обращения в роде числе и падеже до одежды императора. Массовым прецедент трансформации женщины в мужчину не стал. После 50 лет правления императрицы У ее дочь - наследная принцесса - попыталась также стать второй женщиной-императором, но ее попытка была пресечена братьями.

Источник: Unsplash

*в английской историографии ошибочно даны 1636-1912гг., ибо Маньчжурия не входила в состав предыдущей империи Мин, а Синьхайская революция уже к 1911 положила конец монархии после подписания регентом империи договоров о прекращении монархического правления.

Ко временам Династии Мин империя в массе живет по конфуцианской морали с инкорпорацией пробелов из даосских и буддистских махаянистичеких учений (Махаяна - суть вида буддизма в спасении многих людей через свой личностный пример, тогда как более ранняя Хинаяна подразумевает личностное развитие без помощи окружающим. Более поздняя версия алмазной колесницы-ваджраяны, популярной с 13-15 вв. в Монголии, Тибете и у калмыков с бурятами, не осела на духовные матрицы масс китайского населения). С эпохи Тан гомосексуализм и лесбиянство и иные сексуальные отклонения достаточно сурово карались в Китае включая смертную казнь за насильственные действия сексуального характера по отношению к несовершеннолетним и полновозрастным категориям правоспособных и деликтоспособных граждан империи всех национальностей. Правила не распространялись на императоров, где любые средства сексуальных ухищрений были хороши для получения прямых наследников. Весьма забавно, что обычай права императриц разгонять групповые оргии венценосных супругов, когда им надоедало присутствие посторонних в разном количестве и качестве в любое время сохранился по 1911 год. А унаследованный Японией от династии Тан праздник урожая, который начинался публичным групповым соитием императора и императрицы, к которым присоединялся весь опт присутствующих, вообще просуществовал по 1932 год ХХ века, и то ввиду появившегося стеснения у Хирохито, что западные СМИ получат неподобающий материал, негативно пиарящий его способности. Таким образом можно сделать вывод, что те, кто должны были бояться больше всего утратить божественный добродетельный мандат на управление страной, постепенно через поколения погружались в разврат до таких уровней неадекватного восприятия реальных проблем, что сами и способствовали кризисам и свержениям собственных династий. Разумеется, самих императоров в разврате при этом никто не обвинял, полагалось, что утрата последним дэ привела к возможности сменить власть. Из этого тезиса происходит китайская национальная мечта: любой мальчик (при варианте возможностей) может стать верховным правителем (тогда императором, сейчас генсеком), а любая девочка может стать его женой-первой госпожой в своей стране (менее везучим вполне почетно было получать ранги любовниц, что сохраняется уже в КПК и по настоящее время). При этом такая мечта передается от отца к сыну и от матери к дочери уже 4000 лет. Не сказано какими инструментами достигается данная идея, так что мораль в борьбе за власть, как и во всём ином мире других цивилизаций благополучно исчезает.

Помимо данной изумительной пластичности традиционных ценностей и возможностей для императора и его потомков их избегать, не отставала и знать, с 220 г до н.э. представлявшая чиновников-феодалов на гражданской службе с разнообразным генезисом, включая осколки уцелевшей потомственной знати периода Чжоу ( 1045 г. до н. э. по 221 год до н. э). Данная группа лиц также ни в чем себе не отказывала, хотя периодически и подвергалась разнообразным санкциям от центрального правительства, благодаря системе коммуникаций и жалоб по оси «провинция-центр».

Разумеется, в любом государстве мира во все времена существует некий центр с максимально свободными и наименее карающимися ареалами девиантного и даже криминального поведения, они не всегда соответствуют границам поселений, административных единиц, но имеют сложившийся значительно отличающийся от масс населения уклад. Причины, почему власти во все время позволяют подобные формирования разнообразны. В основном это связано со стабильными налогами (или взятками), которые нивелируют возможности от пресечения данной деятельности. Особенно, если они не распространяются за ареалы. Такой территорией в Китае выступает провинция Фуцзянь, большая часть населения которой активно колонизировала Тайвань между 8-19 вв н.э. Фуцзяньская региональная культура, как полагают китайцы, ввиду мягкого плодородного климата (хотя рядом еще 10 провинций с идентичной или близкой картиной дел) создала специфический национальный менталитет, который крайне спокойно относится к разнообразным половым контактам местного населения от наиболее упрощенной даже по китайским законам легализации бастардов (в отличие от соседних Кореи и Японии, где даже национальным героям это было сложно, проще было усыновление знатными семьями, нежели биологическими родителями) до однополой любви. Собственно в китайском языке «южный ветер» является омофоном к гомосексуализму «мужскому поветрию», которое активно культивировалось в данном регионе. Более того, беспрецедентная процедура воспевания достойного поведения добровольных и принужденных к смене пола транссексуалов в литературе окончательное оформленное Ли Юем в Двенадцати башнях в 1650-х гг., существовавшее минимум уже 600 лет в несохранившихся или же менее доступных ранее широкому читателю источниках, дает определенный дуализм морали в провинции. Так один такой транссексуал воспитал достойного сироту таким образом, что ребенок дослужился до поста серьезного чиновника, не подозревая, что его т.н. «мать» на самом деле - кастрированный любовник рано умершего биологического отца, носившая всё время воспитания женскую одежду, изображавшая женщину - биологическую мать. Это удалось доказать, подняв данные переписи населения по реестрам браков и смертей граждан империи. Однако никаких санкций на транса не возложили, более того, воспели как достойного человека, заботившегося о сироте, подготовившего первоклассного чиновника для империи. Другой случай рассказывает о принудительной кастрации юноши из Фуцзяни, который уже в статусе евнуха дослужился до высокого поста, что позволило быстро казнить зарвавшегося чиновника-коррупционера. То есть идея т.н. третьего пола в Китае была не только в форме распространенного на Большом Востоке института евнуха, но и в форме прочих категорий. Женщины также, хотя куда реже, подобно императрице У могли использовать мужские атрибуты в социуме, однако конфуцианская мораль эти инициативы нивелировала до одной женщины-императора. В ХIX веке, при помощи того же буддизма, Цыси применила к себе титулатуру общего рода «старый будда», переложенную русскими востоковедами в форме «старая будда» женского рода, т.к. Цыси именовалась лишь императрицей и никогда - императором, несмотря на схожие по периодам сроки регентства с У Цзэтянь. Для китайского общества куда более болезненным был дуализм императоров: в Пекине был Сян Фэнь (супруг Цыси), а в Нанкине предводитель тайпинского восстания, также объявивший себя верховным правителем. Потом после подавления «южного двора» и смерти законного императора, Цыси стала второй императрицей с более низким статусом, чем первая бездетная жена Сян Фэня - Ци Ань, которая загадочным образом скончалась спустя несколько лет после правления двух сорегентш-императриц. Факт руководства двух вместо одного сначала императоров, потом двух вдовствующих императриц еще и не равных друг другу по объему полномочий с разночтением в дэ-юре и дэ-факто породил серьезным слом в умах населения, заложив предпосылки к субституции конфуцианской морали на идеологию перемер (даосскую), созревшую окончательно в революции 1911 года.

Отчасти подобное свободолюбивое поведения тайваньцев очень сыграло на руку Вашингтону во взращивании антикитайского свободного вестернизированного подвида китайского общества в Тайване, сохраняющего связи с Фуцзянью как с исторической родиной. С разницей в том, что, хотя бы формально, КПК закрутила гайки в масштабах свободного сексуального поведения масс граждан в прибрежной провинции, а вот на острове пока действует местное законодательство свобод в примерно идентичном климате, что касается добровольного взаимодействия в рамках морального поведения. При этом, как бы ни развлекались китайцы в КНР и на Тайване, культ внешнего приличия в рамках конфуцианской семьи сохраняется в полном объеме. В Китае не было проблемы усыновить ребенка, ибо по той же системе только сын мог совершать обряды в храме предков, так что при отсутствии наследников мужского пола муж дочери «усыновлялся» или полностью регистрировался как биологический потомок. При отсутствии детей усыновление несовершеннолетних и полновозрастных зрелых лиц также не имело каких-либо серьезных барьеров и не имеет по настоящее время с незначительными деталями в завещаниях или операциях дарения перед смертью наследодателей - приемных родителей.

Вышеуказанные особенности касались преимущественно добровольных аспектов. Однако в современном законодательстве КНР и на острове Тайвань в частности действуют уголовные кодексы, инкорпорация элементов международного права, в частности конвенция по защите прав детей и несовершеннолетних подростков, внутренние инструкции для лечебных учреждений по помощи разновозрастным жертвам сексуального и психологического насилия, а также иные инструкции для правоохранительных органов по задержанию преступных лиц. При этом, безусловно, реализация прав в деревнях материкового Китая, в населенных пунктах и крупных мегаполисах Китая, а также в любом уголке Тайваня - это три совершенно разные по скорости и возможностям действия граждан, пораженных в правах. В рамках действовавших в КНР УК и УПК за насильственные действия сексуального характера и противоправные действия, приблизительно идентичные российскому законодательству в разделе наказаний за пропаганду ЛГБТ, можно было получить от разнообразных тюремных сроков до видов смертной казни (распространение запрещенных к обороту средств, включая сексуальные стимуляторы; множественные насильственные действия сексуального характера, убийство на сексуальной почве, криминальные аборты, насильственные действия сексуального характера в отношении несовершеннолетних лиц обоих полов). В КНР власти на местах прекрасно знают, что педофилия не лечится никакими видами терапии от психиатрической помощи до разнообразной кастрации (маньяки будут использовать посторонние предметы для насильственных действий). Доказательство данного преступного деяния в Китае сразу влечет оперативную смертную казнь, что является профилактикой для латентных преступников данного вида (около 30% от популяции в данном сегменте во всех странах мира). На Тайване, ввиду вестернизации и ранее указанных исторических особенностей менталитета, более снисходительного к ряду видов и противоправных деяний девиантного поведения, варианты наказаний могут варьироваться от нескольких лет до пожизненного заключения в лечебных заведениях в режиме изолированных индивидуальных камер.

Символическая дискриминация внуков от дочери в китайском языке. Данных отпрысков буквально именуют по иероглифам «чужой внук» и «чужая внучка», тогда как детей от сына - «сын сына», «дочь сына», что означает некое большее радушие. Поскольку дети от дочки редко наследовали имущество её родителей и не были участниками семейной коммуникативной среды в таком объеме, как дети сыновей. Отсюда принято ставить иероглиф-детерминатив «чужой, внешний» перед такими именами таких внуков. Разумеется, с середины ХХ века в КНР и на Тайване ситуация изменилась, и все внуки могут быть приняты в равной степени, однако их наименование осталось прежним. Насколько больше в дельте объема населения любят тех или иных внуков бабки и деды, остается загадкой. Скорее всего здесь чисто индивидуальный подход. Наследственные дела давно регулируются завещанием, с 7 века в Китае великолепно развит институт данного права по модели российского ГПК.

Отдельным пунктом хотелось бы отметить проблемы смерти членов семьи и организации ячейки общества в данном случае.

Вдовство. В случае если семья перестает быть полной, выживший родитель в КНР и на Тайване, в частности, имеет право заключить повторный брак с инкорпорацией имеющихся несовершеннолетних отпрысков в новую ячейку общества с сохранением последними фамилии умершего отца или родственных связей с семьей умершей матери, либо же получающими полный статус по факту усыновления/удочерения данных лиц отчимом. Мачехи также обязаны заботиться о пасынках до их совершеннолетия, если те назначены судом их опекунами при отсутствии лиц из числа кровных и иных родственников (по бракам), согласившихся взять отпрысков на попечение и воспитание. В случае если у несовершеннолетнего нет никаких родственников, а вторые супруги умерших родителей отказались от опеки над данным лицом в КНР и на Тайване, данный ребенок или подросток, или их группа помещаются в детские дома или патронажные семьи, преимущественно вместе, либо же так, чтобы сохранять контакты с полнокровными или неполнокровными братьями или сестрами.

Исходя из всего вышеописанного можно сделать вывод, что китайская система традиционных ценностей имеет устойчивый базис на основе конфуцианской морали, которая при наличии пробелов по настоящее время восполняется элементами из даосской и буддистской (махаяна) философских концепций. Развивавшийся массив уголовного права с 7 века нашей эры на базе конфуцианской доктрины предусматривал ряд разнообразных наказаний для массива населения в случае нарушения норм права. Как и в других странах мира в Китае существовала и существует ограниченная группа лиц, которые позиционируют себя выше закона. Наказание данных видов граждан может отправляться с задержками в нормативном законодательстве, либо же отправляться по форме обычного права (разнообразные заказные убийства родственниками жертв в Китае и на Тайване никто не отменял). Скорость реализации права в материковом Китае варьируется по регионам и развитости систем коммуникации в различных по численности населенных пунктах: слабее в деревнях, более быстро в городах и поселках. В китайской цивилизации принята традиционная семья, как детерминированная ячейка общества и долг мужчины, следующего образцу конфуцианского благородного мужа. Данный субъект, как глава семьи, реализует в среде домочадцев систему моральных установок китайского общества, частично совпадающую, но и имеющую серьезные отличия от международных правовых стандартов. Это сохраняет самобытность китайской морали, как в КНР, так и на Тайване. При вероятности полного возвращения острова в систему массива законодательной базы Китая ряд свобод острова будет сокращен по фуцзяньскому сценарию исторической родины масс ханьского населения острова. В Китае сохранится традиционная семья, как основа моральных стабильных ценностей.

Источники и литература к теме эссе:

1. Конфуций. Лунь Юй.

2. Лао Цзы. Дао дэ Цзин.

3. Вэнь Ван. И Цзин.

4. Сыма Цянь. Исторические записки.

5. Андросов В.П. Будда Нагарджуна. М. 2005.

6. Тюрин В.А. История Юго-Восточной Азии. М. 2004.

7. Кобзев А.И. Эрос за китайской стеной. М. 2002.

8. Бокщанин А.А. История Востока. Т.II, М., 1995. Главы: Китай в II—VI в. С. 67-82; Китай в конце VI — начале X в. (Империи Суй и Тан). С. 157—174; Китай в X—XIII вв. (Империя Сун, Государства Ляо и Цзинь). С. 298—320; Монгольское владычество в Китае (Династия Юань). С. 384—398; Китай во второй половине XIV—XV вв. (Империя Мин). С. 528—546.

9. Малявин В.В. Китайская цивилизация. М. 2005.

10. Малявин В.В. Повседневная жизнь Китая в эпоху Мин. М. 2016.

11. Малявин В.В. Искусство управления в Китае. М. 2005.

12. Гумилев Л.Н. Тысячелетие вокруг Каспия. М. 2000.

13. Гаврилов Ю.Н. Мао Цзэдун -человек и сфинкс. М. 1978.

14. Крушинский А.А. Логика И-Цзина. М. 1990.

15. Мясников В.С. Квадратура китайского круга Т.1. и Т.2. М. 2004.

16. История стран Востока Т.2-Т.6. Разделы Восточная Азия. Подкатегория Китай. М. ИВРАН. 2010.

17. Мясников В.С. Кастальский ключ китаеведа. Т.1-Т.7. ИНИОН РАН. М. 2014.

18. Уголовный кодекс КНР. Глава Насильственные действия. действовавшая редакция 2019 изменится к осенней сессии ВСНП 2024 года. Рубрика наказания.

19. Уголовный кодекс Тайвани. Редакция 2020. Глава насилие, в которой идет перечень санкций без выноса за пределы главы, в отличие от КНР.

20. Ли Юй Двенадцать башен. М. Частичный перевод. 1986. Переработанный массив историй, литературных произведений и летописей VII-XV вв. с отсылками на действовавшие в эпоху Цин исторические архивы, частично сохранившиеся по н.в. в Историческом архиве Пекина.

21. Конституция КНР. Ред 2018. Гл. 2. Основные права и обязанности граждан.

22. Конституция Тайвани. Ред 2005 Гл. 2. Основные права граждан Китайской республики.

23. Закон Тайваня о лишении дееспособности граждан, раздел душевнобольные, психические расстройства и виды. Ред 2016.

24. К.Фицжеральд. Императрица У. Лондон. 1968.

25. Л. Фицжеральд. История Китая. 2010.

26. Цзюн Чан. Императрица Цыси. Пекин 2012. Книга впервые в истории КНР под прямое указание комитета истории КПК, полученное в свою очередь от ПК ВСНП, реабилитирует правительницу, отменяя демонизацию, устроенную Чан Кайши после разграбления им мавзолеев последней династии. Впервые объясняется, почему Пу И после этого перешел на сторону японцев.

27. В. Семанов. Из жизни Императрицы Цы Си. М. 1978. Просоветский взгляд на особенности противоправных действий, сохранившихся в Китае по XIX век.

28. Сыма Гуан. Хроника Цзы чжи тун цзянь. 1086 год. На вэньяне. Перевод на русский, через латынь и язык вэньянь формы династии Цин (т.к. язык претерпевал существенные изменения и ряд словарей делали иезуиты), Иакинфом (Бичуринм) 1770 год.

29. Роберт Ван Гулик. Судья Ди. Цикл книг. М. 1992.

30. У Чэнъэнь. Путешествие на запад. 1597. В романе отмечено, как буддистскому монаху с большой охотой стреляют лучники в спину с великой китайской стены. Эта сцена множество раз будет обыграна во всех театральных постановках по империи с 1600 по 1911, и по настоящее время 2023.

31. Цао Сюэцинь. Сон в красном тереме. 1763. В основе произведения классическая китайская семья с двумя ветвями, претерпевающая обширный упадок в течение повествования.