Мечеть “Нур” поселка Октябрьский, хоть и расположена всего в 30 км от центра Екатеринбурга, является классической сельской татаро-башкирской мечетью. Многие екатеринбургские мусульмане в пятницу оставляют все дела и едут в Октябрьский, чтобы не только совершить обязательную молитву, но и насладиться сельской тишиной и покоем, отвлечься от городской суеты, предаться созерцанию природы. Сама атмосфера мечети способствует этому. Вокруг здания разбит фруктовый сад, а гостеприимный имам Хакимьян-хазрат Шарипов обязательно напоет гостя чаем и побеседует с ним о жизни. Недавно мечеть “Нур” отпраздновала 10-летний юбилей. О жизни мечети, чаяниях, надеждах и достижениях последних лет Хакимьян-хазрат рассказал корреспонденту ИА IslamNews.

- Хакимьян-хазрат, расскажите, прежде всего, немного о себе. Как складывался Ваш жизненный путь и как он повернул в сторону ислама.

Я родился в Башкирии, в деревне Новое Ямурзино, там очень красивые места. У нас была многодетная семья – десять детей. Семь сестер, три брата. Я родился восьмым. После меня еще сестренка и братишка, они и сейчас в деревне живут. Моих родителей уже нет в живых. Они были богобоязненные люди, воспитывали нас в духе ислама.

Держали пост, отец читал намаз. Мать сильно болела. В советское время они, кроме труда, ничего не знали. Жили очень трудно, но отец никогда не жаловался. У них, наверное, был сильный иман. Семь девочек, вы только представьте себе, их надо одевать, обувать, кормить! Отец был очень трудолюбивым человеком. Держал пчел, в Свердловск возил мед и продавал его. Я иногда поднимаю флягу с медом, она очень тяжелая, килограммов 50 весит. А отец по 6-7 фляг возил. Родители были колхозниками, паспортов у них не было. Отец во время войны работал на Челябинском танковом заводе – делал танки. Он был инвалидом, у него одна рука была больная, но его в Трудовую армию взяли. Отец вспоминал: «Инструктор стоит, смотрит – за час танк готов. По полигону прогонят, проверят, загоняют на платформу и отправляют на фронт». Приходили и подбитые танки на ремонт, а рабочие находили внутри ноги, руки оторванные, старались их хоронить. Очень было тяжело, голодно, многие не выдерживали, умирали. Отец был маленького роста, а крупные люди не выдерживали, просились на фронт, потому что там кормили. Говорили: “Хоть покушаем, да умрем, а тут вообще голодно”. Отец родился в 1912 году. Мать в 1918 году. Дедушка наш был зажиточным человеком. У моего папы было два отца – папа Шарип, и дядя Валим Хамат, кличка у него была – “Яблоко”. Они были братьями, оба жили богато, имели магазины. Дедушка Шарип был белогвардейцем, воевал вместе с Колчаком, уехал с ним в Кемерово. Когда Колчака разбили, Шарип обратно в деревню приехал. Но потом его раскулачили и все забрали. Он родился в 1855 году. У дедушки Шарипа было три жены. Детей было очень много. Он был очень образованным человеком, учился в медресе. И половину Корана наизусть знал. Старшего брата звали Валим Хамат, у него детей не было. И родители ему отдали моего отца на воспитание.
Перед раскулачиванием дедушку Валим Хамата предупредили, что за ним придут. Он амбар открыл, дом открыл, взял котомку, свою жену и моего отца, и уехал на Украину. Там, наверное, какие-то знакомые были. После всех перипетий, спустя много лет, они обратно в деревню вернулись. У них на тот момент ничего не было, и один знакомый пустил их к себе жить. Потом на какие-то сбережения купили маленькую избушку, отстроились. Отцу посоветовал вступить в колхоз. И он вступил в колхоз, потом смеялся: “Отцовских лошадей запрягаем, в колхозе на них работаем”. Ведь после их побега из амбара все забрали, дом забрали и в нем сделали школу. Дедушка Валим Хамат был богобоязненным, намаз не пропускал, и отца моего воспитывал в духе ислама. Но отец так и не научился читать – писать, подписывал все документы тремя буквами. Намаз умел совершать и все. Но умел катать валенки. Потом сам отстроил дом, железом закрыл, паровое отопление провел. Дед в колхоз сам не вступил, жил один, отец мой ему помогал.

Дедушка Шарип умер в 1964 году, а дедушка Валим Хамат в 1951 году в возрасте 96 лет. Я его уже не застал, сам то я родился в 1955 году. Мать моя говорила, что он был таким красивым стариком с белой бородой и лицо у него светилось. Он в день смерти лежал и говорил: “Я сегодня, дети, умру”. Он три раза пешком ходил в Троицк к шейху Зайнулле Расулеву, он Кораном лечил людей, тогда ведь медицины не было. Они были удивительными, чистыми людьми.

- А в советские времена намаз, наверное, читали тайно?

– Мать рассказывала, что когда отец начал читать намаз, его в сельсовете предупредили, что не надо этим заниматься, что это против закона. Но они и уразу держали тайно, и ифтар проводили, только тайно. Я помню, собирались они в большом доме, в котором жил Шахри-бабай, собирались на Рамазан, на Курбан-Байрам. Мы детьми были, нам садыка давали – монетки по 10, 15 копеек. Мы бегали за отцом, там собирались по 15-20 мужчин праздновать. Помню, родители на уразу гуся варили, мясо такое вкусное было. Отец всегда трудился, мы не бедствовали, пропитание всегда у нас было.

- А Ваши родители учили своих детей религии?

– Тогда ведь религия была запрещена, про религию родители нам просто говорили, что надо верить. Но у отца и времени, наверное, не было на то, чтобы нас учить. У него одна забота была – прокормить десять детей.

– А как прошло Ваше детство, как Вы учились?

– Я пошел в деревенскую школу и неплохо учился. Потом в районном интернате учился, на выходные домой ходили пешком 10 км. Многие ребята поступали в институт. А у меня дома сестры были, я с отцом за главного помощника оставался. Всю мужскую работу делал. Потом сестры стали замуж выходить и разъезжаться. Одна в Челябинск уехала, другая в соседнюю деревню замуж вышла, третья тоже. А одна окончила училище, осталась в Москве и вышла замуж за русского. Одна сестра в Набережных Челнах живет. А старший брат умер в 66 лет, он был хорошим строителем, тоже в Набережных Челнах жил. Братишка младший в деревне живет, я радуюсь, что у него двое сыновей, оба с высшим образованием. У него уже 4 внука. Большой дом построили, купили новый трактор. Трудятся, стараются, хорошо живут. Землю пашут, а братишка всю жизнь работал трактористом в деревне. Семья очень хорошая, сноха – учительница, преподаватель английского языка. Семья богобоязненная, в ней нет спиртных напитков. И в 2007 году по моей воле мы там, в родной деревне, построили мечеть. Был там директор школы – Фарид Тагирович – жена у него умерла, он так и не женился, у него дочка осталась. И он отдал свой дом под мечеть. Дом такой большой, благородный, с большими окнами. Он стоял пустой лет пять. Я переговорил с сестрой Розой, она встретилась с хозяевами, они сказали – для мечети мы его подарим. У меня были сбережения, я хотел съездить в хадж. Но подумал и вложил туда. Зарегистрировал дом в качестве нежилого помещения, ремонт сделал, отгородили его, благоустроили. А братишка до этого смеялся: “Кто в мечеть будет ходить? Ты да я?” Ведь половина деревни -марийцы. Мой дедушка тоже в пятом поколении мариец, он принял ислам. Кровь перемешалась, потому что они на татарках женились. Половина деревни – все наши братья, по крови. От одного человека из соседней деревни Бикбола, который принял ислам, родились сыновья, потом у них пошли сыновья. Многие из них исповедуют ислам, а другие рядом с ними живут могут прийти в мечеть, но и свои обряды держат. Так что тоже корни марийские. Они – хороший, трудолюбивый народ. Но мечеть наполнилась людьми. Как мечеть появилась, сразу настроение у людей поднялось, там праздники все исламские проходят.

- Что вы делали после школы?

– В 1974 году меня призвали в армию. Я попал в Приморский край в школу младших офицеров. Школа была Всесоюзного значения. Тогда только появились самолеты МИГ-21. Там я учился 6 месяцев, причем только на отлично. Учился на механика двигателя самолета. Оттуда меня направили в Белоруссию. Мы ехали 11 суток. Сначала в Лиду, потом в Витебск, затем было распределение на погранзаставу, где располагался аэродром с самолетами МИГ-17, которые мы обслуживали. Потом пришли боевые самолеты СУ-17, они использовались в Египте, но когда египтяне пошли на сближение с США и отказались от нашей техники, СССР забрал свои самолеты. Потом стали поступать на вооружение МИГ-23. Армия не забывается, я там каждый свой шаг помню. Как я здесь работал, как дети выросли, я забываю, а армию помню в мельчайших подробностях. У меня много благодарностей. Дедовщины у нас не было, мы же после шестимесячных курсов все уже были. Я занимался самбо. Часто проходили соревнования, в Белорусском военном округе я занял второе место. У меня весовая категория была – 57 кг. И последний год я постоянно ездил на соревнования.

- У вас дома по-татарски говорили?

– Когда в школе учились, у нас был класс из 5 человек, мы дополнительно учились татарскому языку, а марийцы учились своему. А общие предметы все были на русском языке. Проблем с русским языком у меня никогда не было. И в армии у меня поэтому не было проблем.

– Как сложилась ваша судьба после армии?

– Я служил два года. После армии ко мне подошел директор средней школы, а у нас школа большая была – детей много, он меня позвал преподавать физкультуру. И больше года я там работал. Потом я женился на девушке из соседней деревни, мы с ней переписывались, когда я служил. Ее зовут Разиля. Помню, привел ее домой, отец сказал мне: “Ты, сынок, уважай ее, люби”. А потом директором стал другой человек – капризный, придирчивый. Мы не сработались. Я уже документы готовил в физкультурный техникум. А потом жена мне говорит: “Твой младший брат подрос, в доме у отца есть помощник, давай мы уедем”. Доехали до Челябинска, где жила моя сестра, к ней тогда приехала еще одна сестра из Озерска. Она говорит: “Есть под Свердловском такой совхоз «Бородулинский», там живет наша двоюродная сестра Расима. Поезжайте туда”. Приехали, совхоз процветает, директор Петр Григорьевич Зуев – Герой социалистического труда, дома для людей строит. Сестра с радостью встретила, пригласила пожить у себя. Сыну уже было 10 месяцев. У меня была профессия – шофер, я выучился еще до армии. Сестра посоветовала идти в стройцех, там можно было побыстрее квартиру получить. Я там начал работать. В мае я приехал, к осени мне в бараке уже комнату дали. Но там было очень холодно. Я работал с утра до 16 часов, потом моя жена бежала на вторую смену. Она на складе на птицефабрике работала, упаковывала яйца в коробки, а коробки тяжелые – по 20 кг. Я прибегаю домой жену сменить, в садике места не было, сын проснулся, плачет. Жена долго на складе работала, была Ударником коммунистического труда. А потом нам “самстрой” дали. Коробку совхоз ставил, а остальное сами делали. Мы работали, студенты приезжали и помогали. Так вот и квартиру получили по улице Молодежной, до сих пор там и живем. Половину дома мы занимаем, половину – соседи. Баню построили, сараи. Участок небольшой – 7 соток. А землю под картошку нам давали в совхозе.

После стройцеха я поработал водителем в гараже. Но денег мало платили, и я ездил работать в аэропорт Кольцово. Пошел в грузовой отдел, работал там грузчиком. Там подшипники были по 80 кг. А я весил 60 кг. И кабели грузили, и бухты тоннами. Тяжело было, кости трещали. Но по тем временам получали огромные деньги – 400 рублей. Потом я вернулся, а куда идти? Меня друг позвал в котельную, послали меня учиться на оператора и слесаря газового оборудования. Долго работал, потом главный инженер Захаров Николай Николаевич меня позвал газифицировать поселок Шайдурово, это рядом с Бородулино, почти 5 километров тянули туда газопровод. Сейчас разрешают работать с гибкими шлангами. А тогда надо было трубы гнуть, нарезать резьбу и только потом подцеплять. Это очень тяжелая работа была. Я людям добро нес. Они очень радовались, что газ идет, тепло. Потом и квартиры обслуживал, если что сломается, я шел и ремонтировал. Получал 170 рублей. Работал по 6 разряду. Были травяные сушилки, зерносушилки, они тоже на мне были. Главный инженер даст задание, и потом никогда не спросит, сделал я или нет. Он знал, что я все точно сделаю. Я до сих пор обслуживаю их котельные. Я – газовый слесарь

http://www.islamnews.ru/highslide/graphics/zoomin.cur), pointer !important;" src="http://www.islamnews.ru/wp-content/uploads/2014/10/DSC09899-300x225.jpg" class="wp-image-437248 size-medium" alt="DSC09899" />

Ученицы Хакимьяна Шарипова

.

-Почему в Бородулинском совхозе и поселке Октябрьский живет много татар и башкир?

– А вот как я, приезжали люди к родственникам и оседали. Салям Григорьевич Хасаншин с семьей один из первых сюда приехал. Он был заместителем директора совхоза по хозяйственной части. По сути, первый татарин на деревне. Здесь даже улица Хасаншина есть. Он был хороший, трудолюбивый человек. У него сейчас здесь живут и дети, и уже правнуки. Здесь живут в основном люди из северных районов Башкортостана: Татышлинский, Бураевский, Аскинский районы. Они сохраняют все свои традиции. На сабантуй всегда ездят.

– Когда Вы сюда молодым приехали, Вы придерживались каких-то исламских обрядов?

– Пост держал. Может, это и помогло мне долго жить. От спиртного воздерживался. Мне это дико было. В 40 лет я нашел Коран и стал совершать намаз. Мне сейчас 58 лет, вот уже 18 лет я совершаю намаз.

– А как пришла идея построить в Октябрьском мечеть?

– В 1995 году я начал суетиться и строить здесь мечеть. Удивительно, но именно русские, кто был во главе администрации, во главе совхоза предложили мне строить мечеть и во всем помогали. Помогали транспортом, пускали на пилораму, трактор, технику давали, все бесплатно. И соседи тоже помогли. Потихоньку – помаленьку, за семь лет мечеть и построили. Отделкой полностью мой сын Алмаз занимался. Мечеть сама из бруса, а снаружи кирпичная. Народ в то время далек был от религии, кто –то с сомнением смотрел, не доверял. Годы спустя только все поняли, что я не зря бегал и стремился. Сегодня мечеть полна людей. Имама содержать, платить ему зарплату мы не можем, поэтому я сам служу. Мечеть открыли в 2004 году. Очень торжественно, пришли 350 человек. Одна бабушка выкормила быка и зарезала к открытию мечети, и всем сделала праздник.

– К вам многие имамы приезжали, например, Акмаль хазрат Мухтаров, он потом был имамом в мечети г. Первоуральск

– Да, он был у нас, потом уехал в Первоуральск, и уже не вернули нам его. Я закончил четыре года назад медресе в Уфе, потом к сестре ездил в Челябинскую область, зашел там в одну из мечетей. И там Акмаля увидел. Он говорит: “Я медресе окончил, где бы поработать?” Я его позвал, он у нас год поработал. Но времена были сложные, ему было очень тяжело. Потом его забрали в Первоуральск работать.

- При Вашей мечети работает медресе и долгое время действовала единственная на Урале мастерская по производству полумесяцев.

http://www.islamnews.ru/highslide/graphics/zoomin.cur), pointer !important;" src="http://www.islamnews.ru/wp-content/uploads/2014/10/%D0%BC%D0%B5%D1%87%D0%B5%D1%82%D1%8C-%D0%9D%D1%83%D1%80-225x300.jpg" class="wp-image-437250 size-medium" alt="OLYMPUS DIGITAL CAMERA" />

Мечеть “Нур”

– Да, у нас работает медресе. Когда Руслан-хазрат еще не открыл офис “Просвещения” в Екатеринбурге, все занятия по выходным проходили здесь. Сейчас занятия тоже проходят, их ведут несколько женщин. Мастерская действительно работала 4 года. Ей руководил талантливый мастер Фарид, для многих мечетей Курганской, Челябинской, Тюменской областей, для Башкирии он сделал полумесяцы. Но заказов постоянных не было, дело это нелегкое, сейчас он, к сожалению, больше не работает.

- А кто Вас научил исламу, намазу, соблюдению всех традиций?

– Это необъяснимая вещь. У меня был наставник, мой дядя, его уже два года как нет. Он так мудро все объяснял, я очень быстро всему научился, и читать, и все правильно делать. Раскрыл мне Всевышний душу, имама приглашал, потом пришлось самому выучиться. Я думал, мечеть построю, имама поставлю, и все хорошо будет. Но так не получилось. Я оптимист и верю, что в будущем все будет хорошо. У меня дети очень хорошие, богобоязненные. Зять у меня русский. У них дочка во втором классе, у меня уже внучка есть. У сына трое детей. Очень трудолюбивый, не пропускает пятничные намазы. Он занимается перевозками. У меня внук сейчас в колледже исламском учится в Казани, второй год, ему нравится, он с маленьких лет пятничный намаз не пропускал. Наверное, здесь и мое влияние есть. Мне было нелегко, думаю, и него трудности будут.

- А вы его здесь видите имамом?

– На все воля Всевышнего. Но мне кажется, здесь молодому человеку работать очень сложно. Деньги не проблема, пропитание Аллах даст. Морально тяжело. Молодых можно запугать, сломить легко. Меня-то уже через мясорубку пропустили. Лет 10-15, пока силы есть, я еще поработаю.

– Тяжело ли было учиться?

Учиться мне нравилось, легко давалось все. Кому-то тяжело давалась арабская вязь, а я не хвастаюсь, за 20 дней научился читать Коран. Можно университет окончить, можно алимом быть, но, прежде всего, Всевышний должен в душе быть. Ты должен почувствовать – это твое. Это бесконечная мудрость. Нужна мудрость, чтобы потом эти знания преподнести. Я сравниваю себя, когда я пришел к исламу и сейчас, это пропасть между небом и землей. Мои ровесники мне говорят, что я очень изменился. Раньше я был очень жестким человеком, непокладистым. У нас в соседней деревне тоже разновидность татар живет – мишары, они рослые ребята, жесткие, драчливые. Моя жена из той деревни. Я воевал с ним, они шесть человек на одного могут напасть. Но я не поддавался.

- А молодежь идет в мечеть?

– Я не скажу, что молодые тянутся в мечеть. Есть и негатив – много хороним молодых, они пьют, занимаются наркотиками. Думаю иногда, родители хоть бы пришли и посоветовались, может чем-то бы мы помогли. Сегодня приходит на намаз человек 15, а мне и это радостно. Приходят и на никах, имя дать или хороший сон видят, приходят помолиться. К нам из соседних городов приезжают: из Сысерти, из Арамиля, даже из Екатеринбурга. Когда у человека горе, он ищет утешение в молитве. Мы все объясняем, учим терпению, стараемся ушедшего в саван одеть, ритуалы соблюдаем. Помню, года три назад пришел молодой человек 19 лет, говорит, ему плохо. Наверное, что-то в семье было. Мы общались, общались. Два дня он ходил грустный, а на третий улыбка на лице появилась. Детям не хватаем общения и с родителями в том числе.

- Есть ли шанс, что татарская молодежь потянется в мечеть?

– У меня ощущение, что они придут, без этого никак. Я благодарен Руслан хазрату Нурмаметову, председателю МРОМ “Просвещение”, он у нас пятничные намазы проводит, благодарен “просвещенческой” молодежи, которая хорошо работу ведет. Но поймите, у верующего человека все равно внутри дискомфорт будет за своих близких. Иногда у себя вину ищешь, может, я донести не мог что-то. Начинаешь в себе копаться, анализировать свою жизнь. Людей можно понять. За 70 лет атеизма духовный мир вообще разрушили. До основанья. Что у православных, что у нас мусульман. Ни в одной стране такого не делали с людьми и верой, как у нас. Храмы все разрушили. Это как в духовный мир людей зашли и грязными ногами все растоптали. А ведь, кто минареты срезал, храмы разрушал, своей смертью не умерли, так старики говорили.

- Но татар мало в мечети ходят. Можно ли это как-то изменить?

– Но нас и по количеству мало. А как вернуть – самый больной вопрос. Это воля Аллаха. Но я все равно на хорошее надеюсь. Для Всевышнего даже 50 лет – миг. Придут люди, просто друг другу не надо мешать. Тележка-то одна, и мы все вместе на ней сидим. И мы все одну задачу выполняем – чтобы процветала эта страна. Чтобы люди были богобоязненные. Сейчас ведь молодежь ничем не напугаешь. Если мы богобоязненному человеку скажем, ты не делай плохого, тебе рай не светит, если он испугается, он не будет этого делать. В последние годы СМИ преподносит ислам очень негативно, и агрессия от людей такая идет из-за этого. Я это на себе чувствую. Войны – первая и вторая чеченская – отбросили нас назад от духовности и веры, конфликты только негатив несут. Я знаю имамов Свердловской области, я в них уверен, никакого терроризма и экстремизма от них никогда не будет. Это противопоказано и дико для нашего народа.