Данис Давлетов: Если мусульмане будут едины духовно, организационное единение не столь важно

На прошедшей в августе в Екатеринбурге областной конференции «Настоящее, будущее мусульман Среднего Урала» было декларировано желание мусульман региона создать «координационный центр по регулированию деятельности мусульманского сообщества области». Об этом говорится в резолюции конференции, опубликованной в СМИ. О том, как представляет себе этот процесс, об основных задачах, которые предстоит решать мусульманам Урала, об угрозах, которые «арабская весна» представляет для России и о многом другом в интервью порталу «Мусульмане России» рассказал Глава мусульман Уральского региона, председатель Казыятского управления мусульман Свердловской области Данис Давлетов.

 

 

— Ассаляму алейкум Данис-хазрат, какие, на Ваш взгляд, основные задачи стояли перед конференцией, которая прошла в Екатеринбурге?

— На мой взгляд, перед конференцией стояли три основных задачи: 1) учреждение Совета старейшин мусульман Свердловской области; 2) консолидация мусульманских сил для строительства Соборной мечети в г. Екатеринбурге; 3) создание временного научно-исследовательского коллектива для написания программ экономического развития сельских территорий Свердловской области. Если они будут реализованы, мы добьемся больших успехов в этих направлениях.

— Вы упомянули слово «консолидация». Вы считаете, что именно теперь настало для этого время?

— Вы знаете, что в последние годы в России ищут разные пути консолидации мусульман, предлагаются разные методы. В основном, предлагается создавать некие новые иерархические структуры, но, исходя из позиции ислама, мусульманское сообщество не нуждается в жесткой иерархии. Есть необходимость в консолидации мусульманских сил в виде совещательного органа, например, такого, как Совет старейшин, где будут все равны, но свою деятельность будут координировать. Должен соблюдаться принцип Шуры, принцип Совета. К чему и призывает нас Всевышний Аллах в Коране: «И дела они решают между собой советом».

— А разве в условиях России и Урала это эффективно?

— А почему нет? В условиях современности это эффективно, возьмите в качестве примера страны Европейского Союза. Или Турцию. Турция - это светская страна по своей Конституции. В то же время там имеется министерство по делам религии, которое контролирует деятельность мечетей. Но вне министерства очень много общественных организаций, которые имеют сеть образовательных учреждений. И эти организации очень успешно взаимодействуют между собой, координируют свои действия, а не навязывают другим организациям свою волю. Без иерархической пирамиды спокойно можно обойтись.

— Вы всего несколько месяцев назад вернулись из Сирии, где получали исламское образование. Была возможность поездить по области, повстречаться с людьми. Что изменилось за шесть лет Вашего отсутствия?

— Прежде всего, стало больше Централизованных религиозных организаций. Когда мы уезжали, их было 2, а когда вернулись, их стало 5. Вот они – «успехи» мусульман региона. Но к прогрессу это не привело. Люди, с которыми я встречался, говорят, что очень недовольны сложившейся ситуацией, ислам очень медленно развивается в нашем регионе. Нет учебных заведений, недостаточно молельных помещений, особенно в городе Екатеринбурге. В центре города нет достойной мечети, хотя тут проживает очень много мусульман. На месте будущей соборной мечети построена времянка на 70 человек, но туда приходят сотни верующих, а на праздничные молитвы - тысячи. Им негде молиться, негде сделать омовение. Нужна консолидация и самих мусульман, и власть имущих, с администрацией губернатора, мэрией города для того, чтобы этот вопрос решился позитивно.

— Разве это достижимо при том обилии организаций, которые имеются у нас в области и между которыми порой складываются непростые отношения?

— Конечно, достижимо. Если мы вернемся к Корану и Сунне Пророка (с.а.с.), мы объединимся. Аллах Всевышний говорит: «Поистине, мусульмане братья и исправляйте, мирите между верующими». Если вернуться к тем истинам, к которым призывает Коран, то можно сделать все. В истории есть великий опыт единения, который могут взять на вооружение другие народы. Как были разобщены арабские племена, когда было ниспослано откровение Пророку Мухаммаду (с.а.с.). Но уже через 10-15 лет мы видим достижение единения, появляется новая цивилизация там, где до этого царили хаос и вражда. Это доказывает, что единство возможно, но единство в исламском понимании: не надо объединять искусственно организации в бюрократическую структуру, а необходимо призывать людей к духовному единению. Организационный подход может привести к негативу и конфликтам, ведь человека заставили сделать такие шаги, против которых он внутренне выступал.

— Перед нами пример Татарстана, когда в 1998 г. при вмешательстве властей искусственно было создано ДУМ РТ, но более 10 лет мусульмане в Татарстане жили без видимых потрясений, развивалась инфраструктура, образование. Республику преподносили как витрину цивилизованного развития ислама…

— Да, 10 лет они прожили неплохо, но 10 лет по сравнению даже с человеческой жизнью - это очень мало. Даже коммунисты продержались 70 лет. Что это такое по сравнению с тысячелетней историей? Просто коммунистическая идеология была неправильная, она даже 100 лет не продержалась. Также и подход 1998 г. был ошибочным. Я лично как мусульманин тогда задумывался – правильный ли был избран метод – вмешательства государства в мусульманские дела? Но результаты показывают, что нет. Я имею в виду последние события.

— Как лично Вы отреагировали на теракты против мусульманских лидеров?

— Реакция однозначная – такого не должно быть. Что касается меня лично, то с Валиуллой хазратом Якуповым я был лично знаком, мы были земляками - он из Бирска, а я жил в 40 км. оттуда в Татышлинском районе Республики Башкортостан. Я знал его с 1992 г., мы встречались, общались, последний раз я его видел на III форуме татарских религиозных деятелей. Мы очень тепло тогда побеседовали. Такого не должно происходить! Но в то же время Дамир-хазрат Мухитдинов правильно сказал на нашей конференции, что нельзя всех огульно обвинять в том, чего, возможно, они не совершали. Никто не отменял презумпцию невиновности. Она признается также во всех правовых школах мусульман.

 

Запахи меда и луговых трав

 

— Вы упомянули про Татышлинский район Башкортостана. Именно там прошло Ваше детство, но об этом периоде Вашей жизни известно совсем немного. Не могли бы Вы рассказать о том, как росли, учились, как оказались в г. Первоуральске Свердловской области?

— Я родился 6 октября 1968 г. в селе Булькайпаново Татышлинского района Башкирской АССР. Это было советское время, хотя Башкирия – край добычи нефти и газа, но башкирское село от этих благ ничего не получало. Ближайшая к нам железнодорожная станция Куеда Пермской области находилась в 20 км от нашей деревни. Чтобы куда-то уехать, надо было проехать эти 20 км по ужасной дороге – на тракторах или на лошадях. Осенью добираться было почти невозможно. Но в моей родной деревне великолепная природа, настоящий рай на земле. С этого времени мне запомнился запах меда и луговых трав. С тех пор эти запахи ассоциируются у меня с детством. Вот почему я всегда стараюсь приезжать в гости в родную деревню в июле, когда все цветет. Там все друг друга знают, до сих пор дома не закрывают на замок, не то что в городе, где мы повесили на окна решетки, а на двери – железные засовы. Сидим здесь как в тюрьме.

— Но все же вы решили перебраться в город…

— Нужно было получать профессию. После окончания восьми классов я уехал в Первоуральск Свердловской области. У нас там было много родственников. Еще до войны мой дядя уехал в Свердловскую область и устроился на Первоуральский динасовый завод (предприятие в Первоуральске, которое занимается изготовлением формованных и неформованных огнеупорных материалов, кварцитовых щебней и пр. – прим. ред.) Мои братья по мере взросления также уезжали в Первоуральск к дяде, он им помогал обустроиться, получить образование, найти работу на местных заводах. Я был самым младшим. Поэтому, когда приехал, они мне тоже помогли обустроиться. Окончил СПТУ №6, В 1987-1989 гг. служил в армии, после демобилизации вернулся в Первоуральск и устроился на работу на Новотрубный завод, проработал там полтора года. В этот момент вовсю шла «перестройка», доживал свои годы Советский Союз, повсюду царила атмосфера перемен, шли новые веяния.

Тут необходимо сделать небольшое отступление. Я с детства очень любил историю, особенно наших народов – татар и башкир, о Салавате Юлаеве, о других героях, про которых слагались песни. Перечитал все, что было в сельской библиотеке. Собрал дома небольшую библиотеку таких книг. А когда началась «перестройка», советскую историческую науку начали обвинять во лжи и тенденциозности. И я задумался: «Так значит все, что было прочитано мною в детстве, является ложью». Тогда мной овладело желание выучить арабскую грамоту, чтобы иметь возможность прочитать сочинения дореволюционных авторов. Я думал, что в их книгах, написанных на тюрки, найду ответы на интересовавшие меня вопросы.

В 1992 г. взял отпуск и поехал в Булькайпаново навестить родственников. Сидим мы за столом, и в этот момент показывают репортаж из Уфы, рассказывающий об открытии медресе в Тукаевской мечети: за партами сидят взрослые люди, которые пришли изучать ислам. И у этих шакирдов берут интервью. Среди них было немало тех, кто получил светское образование. Во мне проснулось желание научиться читать по-арабски, вот что привело меня в медресе г. Уфа в 1992 г. Тогда мне исполнилось 24 года, я приехал в Уфу и впервые в жизни зашел в мечеть. Дело в том, что во всей Башкирии их работали считанные единицы. Вокруг нашей деревни мечетей не было, ближайшая была как раз в Уфе. И вот я приезжаю, захожу в Тукаевскую мечеть. Там сидит сторож, я у него спрашиваю, как бы мне поступить в медресе. Он посоветовал дождаться ректора Касым-хазрата Салимова, что я и сделал. Когда он пришел, я поздоровался с ним и изложил свою просьбу. Он ответил: «Пришло время молитвы, люди наверху молятся. Иди, помолись вместе с ними, после поговорим». Для меня это было неописуемое ощущение: меня сразу отправили на молитву, хотя я вообще не имел представления, как читать намаз. Отказаться я не мог, иначе Касым-хазрат вообще не стал бы со мной разговаривать. Я вынужден был пойти, поднялся на второй этаж, встал в последнем ряду и делал все движения, которые совершали молящиеся. Про себя ничего не произносил. Потому что не знал, что нужно говорить. Кроме «бисмилляхи рахмани рахим ...» я не знал ни одной мусульманской молитвы.

Когда закончился намаз, вернулся к ректору медресе, он говорит: «Вот видишь, стоят стулья и парты. В 9:00 начинаются занятия, поэтому садись, учись». Вот так у нас решился вопрос с поступлением. Естественно я пошел, сел за парту и начал учиться. Первым с кем я познакомился, был Умар, башкир из Самарской области, он уже успел месяц проучиться. Он оказался моим ровесником. Мы с ним быстро нашли общий язык, он повел меня в тахарат-хана, научил, как совершать омовение, научил, как заходить в мечеть, т.е. тем азам, которые необходимы мусульманину.

— Тяжело было восполнять тот упущенный месяц, который вы пропустили?

— Не особо, т.к. люди в основном были такие же, как я. Первые несколько недель ушли у них на решение различных организационных вопросов. Занятия, по сути, начались только что, поэтому они еще не успели получить много знаний. К новогодним каникулам я их полностью догнал. Учились мы в 1992-1994 гг. прямо в Тукаевской мечети. 1 этаж был поделен на сектора: для молитвы, для сна, для учебы. Спали мы на губчатых матрасах, как просыпались, скатывали их, молились, завтракали и здесь же приступали к учебе. Атмосфера была очень дружной. У всех была надежда, что мы познаем истину, стремление узнать как можно больше об исламе, чтобы восстановить то, что было потеряно за 70 лет атеизма.

— По каким учебным пособиям учились?

— Книг было очень мало. Мы учились по Шафахия, книге, которая была издана еще до революции. Еще были лунные календари, которые ЦДУМ выпускал еще в советские годы. В то время представить себе, что в России будут издаваться книги по исламу, было практически невозможно. Учителя писали на доске, мы переписывали к себе в тетрадки и заучивали. Вначале преподавали пожилые имамы, которые учились еще в 20-30-е гг. у тех людей, что получили образование до революции. Потом уже ЦДУМ заключило договор с Министерством по делам религии Турции, после чего к нам приехали учителя – турки. Мы их достаточно хорошо понимали, потому что турецкий созвучен татарскому и башкирскому языкам. Нужно только немного времени на языковую адаптацию.

— Среди Ваших однокашников по медресе есть ныне действующие имамы?

— Да, и немало. Многих я встретил на III-м форуме в Казани. Рафис хазрат Шайхайдаров –имам-мухтасиб в Балтачевском районе Башкортостана, Салават Гаряев – имам-хатыб мечети г. Советский ХМАО-Югры, Салман Гибайдуллин – имам-хатыб мечети «Рамазан» в г. Верхняя Пышма Свердловской области, Рашид Самигуллин был в середине 1990-х гг. заместителем муфтия Татарстана.

— После окончания медресе Вы вернулись в Первоуральск?

— Да, там уже действовала мусульманская религиозная группа, состоящая в основном из пожилых людей. В качестве мечети использовалось здание бывшей совхозной конторы в пос. Талица, построенное пленными немцами после войны, это помещение передало мусульманам руководство совхоза. На тот момент это было жилое помещение. Когда в середине 1990-х гг. там начали читать намаз, в одной части этого дома еще жила женщина. Потом все-таки городские власти выделили ей отдельную квартиру, и помещение полностью стало использоваться для религиозных целей. Когда я вернулся летом из Уфы, то собрал детей и взрослых и мы начали занятия по изучению арабских букв. Но продлились они не очень долго. Буквально осенью уехал в Набережные Челны, чтобы поступить в медресе «Йолдыз». Программа там была сильнее, чем в Уфе, особенно в плане изучения арабского языка. Преподаватели были арабы. Эта учеба помогла мне получить существенно больше знаний по исламу. Вместе со мной туда поступили еще 5 человек из медресе при Тукаевской мечети. Нам, конечно, было легче учиться, потому что за спиной были уже два года изучения ислама.

 

На земле Первоуральской

 

— Что произошло потом?

— В 1995 г. я вернулся в Первоуральск, и мы создали местную религиозную организацию мусульман «Нур Исламия» в составе ЦДУМ и начали работать.

— Вас назначили имамом официальным указом?

— Тогда еще не было такой бюрократии. Хочется работать – ради Бога. Ранее, как я уже сказал, в Первоуральске была религиозная группа, которая не имела юридического статуса. На этой базе мусульмане Первоуральска создали юридически зарегистрированную общину, стали преподавать основы ислама, проводить пятничные проповеди. Пожилым мусульманам нужен был молодой человек, который мог бы вести пятничные молитвы. Я очень благодарен прихожанам, что они оказали мне доверие заниматься этим важным делом. Всего на пятничную проповедь в те годы ходило около 40 человек. Среди них было немало ветеранов Великой Отечественной войны и пожилых уважаемых женщин. Многие из них получили исламские знания от родителей, которые учились в мектебе до революции или сразу после нее. В середине 1990-х гг. мы инициировали сбор средств на ремонт мечети. Шло это очень тяжело. Люди тогда по полгода не получали зарплату, пенсионеры месяцами не получали пенсию. А в мечети нужно было проводить газ, делать ремонт.

Благодаря Соглашению, которое заключило ЦДУМ с Министерством по делам религии Турции, в Россию стали приезжать турецкие имамы. Я попросил муфтия Регионального ДУМ Свердловской области Сибагатуллу-хазрата Сайдулина при возможности направить нам такого имама. И через некоторое время к нам прибыл имам Махмад Сивари. Мы с ним поделили обязанности – он занимался просветительской работой, а я административно-хозяйственной. Поскольку помещения Талицкой мечети было недостаточно, нам необходимо было где-то проводить праздники, надо было показать жителям города, что в Первоуральске есть мусульманская община. Мы обратились к директору ДК Новотрубного завода с просьбой выделить помещение для проведения торжеств по случаю предстоящего Ураза-Байрама. Он позвал своего заместителя, женщину-татарку, сказал: «Тут твои пришли, поговори с ними». И мы положительно решили наш вопрос. Нам выделили «цветочный зал» Дворца культуры. Параллельно начали искать бизнесменов – мусульман, которые могли бы предоставить угощения для чаепития. Люди охотно откликались. В результате мы объявили о предстоящем празднике. Пришло больше ста человек, в основном пожилых. После намаза мы организовали чаепитие. Ураза-Байрам впервые праздновался в городе. Мы проинформировали тех, кто пришел на праздник, что у нас есть желание проводить подобные мероприятия и о том, что мы хотим построить новую мечеть.

— Разве было недостаточно мечети в пос. Талица?

— Она расположена очень далеко в труднодоступном месте. В то время туда ездил только один автобусный маршрут №4, добираться особенно пожилым людям было сложно. Несмотря на это нам очень долго пришлось уговаривать наших аксакалов дать нам благословение на строительство новой мечети. Я в течение полугода проводил подобные разговоры с прихожанами после пятничного намаза. Они отвечали: «Данис, как мы будем строить мечеть, если эту отремонтировать не можем?» Я им отвечал: «Вы дайте нам добро, поддержите морально, а вопрос с финансами мы ин шаа Аллах решим». Со временем нас поддержали. Среди тех, чье слово было особенно весомым, хочу назвать Гатиятуллу хазрата Ягофарова. Это был очень уважаемый мулла советского периода. Он родился в 1921 г. в с. Контуганово Свердловской области, получил духовные знания от родителей, прошел войну, выйдя на пенсию занимался религиозной деятельностью. Также нас поддержала его жена, Халима-апа Ягофарова. Она сейчас жива, живет в г. Первоуральске. Халима-апа рассказывала, что еще в 1950-е гг. работая кондуктором думала о том, как построить в этом городе мечеть: «Я получаю 50 рублей, если я буду с каждой зарплаты откладывать 3 рубля, сколько времени мне нужно копить на мечеть?» - прикидывала она во время поездок на автобусе. Наверное, именно такие люди как она заложили первый камень соборной мечети Первоуральска в своем сердце еще в 1950-е гг., а не мы в 1997 г. Благодаря их поддержке, мы получили добро общины. После этого мы начали искать средства. Нашли троих неравнодушных бизнесменов, несколько раз встречались и, наконец, пришли к выводу, что если консолидируем свои усилия, то сможем построить новую мечеть. Это решение было принято в середине 1996 г. Мы обратились в архитектуру, в администрацию города, с просьбой выделить земельный участок под строительство, нашли проектировщика, чтобы спроектировать мечеть.

— Насколько мне известно, в основе мечети г. Первоуральска использован проект мечети «Маулид» на пер. Воронежский в Екатеринбурге?

— Да, это так. Проектировщики тогда не понимали, что это значит спроектировать культовое здание, поэтому мы пошли таким путем. Поехали к Сибагатулле-хазрату, он дал нам эскизы мечети, которая в тот момент уже достраивалась. Мы сказали архитектору, что хотим нечто подобное. Он добавил в проект цокольный этаж и немного изменил внутреннее пространство мечети. Мы запланировали строительство в три этапа с учетом того, что денег на весь комплекс сразу не собрать. 1 этап - строительство мечети, 2 – этап - строительство хозяйственного блока, 3 этап - строительство медресе. Исходя из этого, мы предоставили план городской архитектуре. Нам выделили место в центре города. Здесь была свалка, но место нас устроило – с одной стороны город, с другой – зеленый массив.. Начались необходимые работы по привязке объекта к местности, в течение года был разработан проект, мы прошли все необходимые инстанции и в 1997 г. на Ураза-байрам был заложен первый камень мечети. Тогда мы арендовали офис в клубе им. В.И. Ленина. Когда был этот праздник, мы взяли в аренду весь клуб. Пришло больше 1000 человек: утром проходит молитва, а во второй половине дня состоялись трапеза и концерт.

— Как восприняли активность мусульманской общины городские власти и местные жители?

— Понимаю, что подобный вопрос родился в свете событий последних лет в различных городах. Но у нас была совершенно другая ситуация. С городскими властями, предприятиями и жителями Первоуральска у мусульман сложились просто замечательные отношения. Мы с легкостью получили земельный участок, который нам понравился. С главой Михаилом Ананьиным мы строили мечеть, со следующим главой Вольфом Виталием Александровичем мы развивали культурные проекты. Именно мусульмане Первоуральска стали инициаторами проведения Областного сабантуя со скачками. Несколько лет этот праздник проходил на территории нашего города при поддержке муниципальных властей. Потом уже мы передали организацию и проведение праздника национальным татарским и башкирским организациям. Что касается жителей Первоуральска и городских предприятий, то почти все они внесли свой вклад в строительство нашей мечети. Мы нашли наиболее авторитетных пожилых татар и башкир в разных районах Первоуральска, которые пользовались уважением соотечественников, выдали им специальные тетрадки с печатью нашей общины и уполномочили их собирать деньги на строительство мечети. Также нам активно помогали предприятия города. Мостотряд первым выделил нам 4 фундаментных блока – так называемые «шестерки» - которые мы уложили в основание мечети. Новотрубный завод, Первоуральский динасовый завод, Первоуральский завод трубчатых строительных конструкций, Уральский трубный завод и многие другие. Все они помогали строить мечеть. Когда мы вырыли цокольный этаж, на 2-й год строительства подключился известный бизнесмен Марс Мансурович Шарафулин, который выделил нам 100 тыс. кирпичей с Балтымского кирпичного завода. Кирпичи были привезены на один из заводов, где их разгрузили на заказанные нами КАМАЗы, принадлежавшие АТП-8, которые доставили кирпич на стройплощадку. Это была хорошая помощь. Сложно найти предприятие, которое бы оказалось в стороне от этой стройки. Так, во время открытия мечети (сентябрь 2004 г.) Первоуральский динасовый завод обеспечил питание приглашенных VIP-персон, предоставив для этих целей заводскую столовую и весь обслуживающий персонал. Это была действительно народная стройка, в которой участвовали как мусульмане, так и не мусульмане.

 

Нелегкое время становления

 

— Открытая мечеть стала центральной мечетью Казыятского управления мусульман Свердловской области, второй централизованной религиозной организации, которая стала действовать в регионе. С чем было связано ее появление?

— Сразу хочу оговориться, что отвечая на этот вопрос, я излагаю свою точку зрения. Причиной стала активность молодых имамов, которые приступили к работе в конце 1990-х гг. Это я, имам из г. Каменск-Уральский, ныне работающий в Березовском Радифулла Гиндуллин, имам из Асбеста Альфрид Мустафин и Илхам-хазрат Сафиуллин из микрорайона Химмаш г. Екатеринбурга. Мы обратились к муфтию Сибагатулле-хазрату с предложением создать Совет имамов, чтобы координировать нашу работу в Свердловской области. Вначале он поддержал нашу идею. Однако когда мы приехали во второй раз, он практически выгнал нас из мечети на том основании, что мы якобы превышаем свои полномочия. Мы были в недоумении. Дело в том, что после первого разговора мы наметили проведение «круглого стола» в Первоуральске, на котором планировалось учредить этот Совет. Мы хотели пригласить муфтия в качестве ведущего этого стола и председателя будущего Совета. Была достигнута договоренность с Дворцом культуры Новотрубного завода, были намечены докладчики, однако это почему-то не понравилось муфтию. Чтобы не выглядеть глупо в лице общественности, мы провели круглый стол от лица общины г. Первоуральска, пригласив других имамов только в качестве гостей, а не докладчиков. Все доклады были прочитаны мусульманами Первоуральска. После круглого стола во время пятничного намаза мы получили телефонограммы, что нас снимают с должностей имам-хатыбов «за превышение уставных полномочий». Потом приехал муфтий и довольно резко выступил на пятничном намазе, чем вызвал недовольство прихожан. На следующий день я пришел без настроения на строительную площадку, сел работать в вагончик. Я был молод и в принципе был готов оставить свою работу. Неожиданно увидел, что начали стихийно собираться мусульмане, которые услышали, что произошло какое-то недоразумение во время пятничного намаза. В итоге собралось около 300 человек, которые сказали: «Данис, мы тебя никуда не отпустим, пока ты не построишь мечеть. Доделай то, что начал». Это была большая ответственность, люди мне поверили. Конечно, для меня это было и огромной моральной поддержкой. И тогда мы начали искать различные пути решения проблемы. Мы встретились с советником губернатора Свердловской области по делам религиозных объединений Виктором Смирновым. В то время он был уже очень пожилым, мудрым человеком, в ходе встречи мы пришли к выводу, что нужно создать новую организацию. После этого я встречался с муфтием Равилем-хазратом Гайнутдином и он посоветовал нашим общинам войти в состав только что созданного Духовного управления мусульман Азиатской части России. Так и было принято решение создать централизованную религиозную организацию в составе ДУМАЧР. В конце 1999 г. на базе трех общин, перешедших в ДУМАЧР, было создано Казыятское управление мусульман Свердловской области.

— Создание этой организации сопровождалось грязной информационной кампанией, развернутой в СМИ против КУМСО и сопровождавшейся обвинениями в потворничестве ваххабизму…

— Да, к сожалению, такие факты имели место. Не хочется об этом вспоминать. Правильно сказал Руслан-хазрат Нурмаметов на недавней конференции: «Работы хватит на всех, не надо мешать, ставить палки в колеса». Не нужно мешать, используя затертые ярлыки «ваххабизм» и «салафизм», нужно радоваться, что у кого-то получается нормально работать. Вообще такова природа человека, очень не хочет признавать свою вину, мне тоже не очень приятно, когда меня поправляют. Но будучи мусульманином надо радоваться тому, что брат-мусульманин тебе помогает вернуться на истинный путь, когда ты с него сбился. Если мы не будем поддерживать друг друга и не направим на истинный путь своего брата мусульманина, то мы никогда не попадем в рай. Но это дело прошлого. Хочу отметить, что у мусульманских организаций нет, и не было разночтений внутри своей конфессии. У нас нет другого мазхаба, кроме мазхаба имама Абу Ханифы (я имею в виду уральских мусульман, в то же время сейчас на Урале в силу миграционных процессов живут последователи шафиитского мазхаба и шииты). Те разночтения, которые есть между духовными управлениями, легко преодолимы, если мы все-таки скоординируем свою деятельность.

— Тем не менее, «информационная война» того периода существенно ухудшила имидж мусульманского сообщества Свердловской области…

— Согласен. Информационная война – сегодня самая страшная война. Вспомните, как США вторглись в Ирак. Они же оправдали свою агрессию обманом. Заявлениями о наличии у Ирака оружия массового уничтожения, настроили мировое общественное мнение против этой страны, а потом, когда правда открылась, просто промолчали. Общественное мнение – это очень сильный инструмент. Пророк Мухаммад (с.а.с.) также использовал общественное мнение, разница только в том, что он использовал общественное мнение в благих целях. И ему Всевышний Аллах помогал в этом. Сегодня ни одну войну не выиграть без информационной войны.

— За эти годы КУМСО из 3-х начальных общин выросло до одной из крупнейших централизованных мусульманских организаций региона, чьи общины и религиозные группы действуют в татаро-башкирских деревнях и городах-спутниках Екатеринбурга. В чем секрет успеха?

— Это плоды работы молодых имамов, получивших с созданием собственного юридического лица возможность работать широко и независимо. Мы смогли заключить соглашение с Министерством общего и профессионального образования Свердловской области. В результате был создан временный научно-исследовательский коллектив и разработана учебная программа, посвященная культуре ислама. Эта программа получила одобрение Института развития образования Свердловской области. Мы начали проводить джиенны и курултаи мусульман, детские лагеря, спортивные соревнования. Это очень понравилось мусульманам нашей области. Я сам деревенский человек, очень люблю свежий воздух, деревенское раздолье, поэтому всячески поддерживал такие мероприятия. Мы работали очень вдохновенно, с оптимистичными планами на будущее, во многих татарских деревнях появились мечети и молельные дома, в которых сегодня читаются пятничные намазы. Хотя не стоит преувеличивать наши заслуги. Везде шло по-разному. Удалось построить и восстановить работу мечетей в селе Шокурово, в гг. Ревда, Красноуфимск, Асбесте, Березовский. В Каменск-Уральском и Нижнем Тагиле мечети построить не удалось. В каждом муниципалитете своя ситуация. Но эти успехи незначительны. Сейчас XXI век. В области очень много мусульман, но нет ни одного медресе. Это наше самое большое упущение. В 2005 г. я уехал учиться в Сирию, поэтому не удалось реализовать третий этап строительства нашей мечети в Первоуральске. Но хочу порадовать, в конце августа нам передали проектную документацию на строительство медресе. Оно будет рассчитано на 84 студента. Это будет среднее медресе, в котором будут готовиться кадры имамов для всего Уральского региона.

 

Очевидец «арабской весны»

 

— Почему вы решили уехать в Сирию? Вам же в тот момент было уже 36 лет, не очень подходящий возраст для учебы. Не было страшно, что не справитесь с учебной программой?

— В жизни каждого человека есть свои этапы. Когда я вернулся из Набережных Челнов, я понял, что первый этап моей жизни это строительство мечети, второй – получение качественного исламского образования, третий - развитие исламской науки на Урале, в частности, строительство медресе. Я думал тогда, что за 2-3 года мы сможем построить мечеть и я смогу отправиться на учебу. Но строительство растянулось на 7 лет. На открытие 17 сентября 2004 г. мы пригласили Равиля Гайнутдина и Нафигуллу Аширова. В тот момент я им сказал: «Пока свою миссию я тут выполнил, помогите мне устроиться куда-нибудь на учебу». В результате была выбрана Сирия. Там были хорошие условия для содержания семьи, жизнь была недорогая. Кроме того, в сирийских учебных заведениях придерживаются методики обучения принципам всех мазхабов, что очень важно, т.к. мы, уральцы, в основном ханафиты. В-третьих, Сирия – многоконфессиональная страна, там живут сунниты, шииты, алавиты, друзы, христиане. Чем-то она похожа на Россию. Одним словом, было много положительных моментов. Я учился в учебном комбинате шейха Ахмада Кафтару. Он был раньше муфтием Сирии. Там представлены все уровни образования, начиная с детского садика и заканчивая докторантурой. 2 года я учился в тахилий – это курсы по изучению арабского языка для не арабов. Курс там трехгодичный, но я поступил на 2 курс, т.к. некоторые знания языка у меня были. Потом я выбрал факультет по исламскому призыву и наставлению, где проучился 4 года. Окончив этот факультет я получил диплом исламского проповедника, если перевести надпись в дипломе на русский язык. После этого я подал документы в магистратуру университета в ал-Джинан в Ливане, что в Триполи. 27 февраля 2012 г. было заседание приемной комиссии, после которого я был принят на факультет исламской экономики. Там мне удалось окончить подготовительные курсы. Я написал курсовую работу и отправил ее на изучение, результатов пока не знаю. На Урал вернулся из-за ухудшения ситуации на Ближнем Востоке.

— Что сейчас происходит в Сирии? Вы были свидетелем того, как там начиналась гражданская война. С чего все начиналось?

— Сирия была очень спокойной страной. Я семь лет был в Сирии, мы с семьей много раз гуляли по ночам и нас ни разу не остановили и не спросили кто мы такие и где наши документы. Но Сирия стала жертвой синдрома «арабской весны», которая накрыла Тунис, Египет, Ливию, страны Персидского залива. Хотя внутренняя политика Сирии существенно отличалась от той, что проводили монархи в странах залива. Внутри страны были проблемы, их наличие никто не отрицает, но если бы не вмешались внешнее силы, я думаю, что сирийский народ сумел бы решить их путем диалога. Благодаря непрямому, но очевидному вмешательству США и Европейских стран там сейчас идет настоящая гражданская война. А начиналось все достаточно прозаично. На волне общеарабского протеста начались небольшие демонстрации с требованием перемен, однако из-за того, что режим Ассада допустил человеческие жертвы, мобилизовались многочисленные кланы. Родные хотели отомстить за погибших родственников. В отличие от россиян у арабов очень развиты родственные отношения. Если погиб один человек, мобилизуется весь род – кузены, троюродные братья и так далее. Митинги начали усиливаться, власти также вели себя агрессивно. Поэтому в конфликт втягивались все большие и большие массы людей. В итоге там началась полномасштабная гражданская война.

— Вы ждете подтверждения, чтобы вернуться на Ближний Восток. Не страшно?

— Я уехал в мае, такой опасности еще не было. В тех районах Дамаска, где живут наши студенты, тихо, но вопрос встает, продолжатся ли занятия в учебных заведениях. В дальнейшем хочу учебу продолжить. Я молю Всевышнего, чтобы он мне открыл возможности для дальнейшего развития. Не могу сказать – останусь ли здесь или вернусь на Ближний Восток. Мне необходимо продолжать обучение. Если я уеду, буду учиться очно. Если останусь здесь – заочно. Но согласитесь, есть разница: или перед тобой лекции читают академики, или ты читаешь разные книги и сам их интерпретируешь.

— Если вы все же решите остаться, то какие у вас планы работы в Свердловской области и на Урале? Ведь пока вы учились в Сирии, вас назначили Главой мусульман Уральского региона в системе ДУМАЧР.

— Насчет этого назначения, есть хорошая русская пословица «без меня меня женили». Но если серьезно, я очень благодарен за огромное доверие, которое мне оказали братья по вере. Хотя я не достоин этой высокой должности. Я никогда не стремился к карьерному росту. Это получалось само собой, мне предлагали, говорили, что я должен приложить к чему-то усилия, я соглашался и работал на благо ислама. Скажите, какой я казый, он же кадий (шариатский судья) с четырьмя годами российских медресе за плечами? Именно поэтому, чтобы соответствовать высокой должности, я поехал учиться в Сирию. Если останусь на Урале, то первая задача – это построить медресе. Сейчас я изучаю ситуацию в действительности. Чтобы составить какие-то планы, нужно досконально изучить ситуацию. Я следил за развитием событий только по интернету. В последние