Сирийское зеркало России
13 декабря 2017
0
комментарий
13520
Просмотров
В ридер
Распечатать
Вход
Авторизуйтесь, если вы уже зарегистрированы
Намедни президент России Владимир Путин заявил о победе российских ВКС совместно с сирийской армией над уже набившем оскомину отечественному обывателю “Исламским государством” — одной из сильнейших группировок современного международного терроризма.
«Сирия сохранена как суверенное и независимое государство. В свои дома возвращаются беженцы. Созданы условия для политического урегулирования под эгидой ООН. Задача борьбы с вооруженными бандитами здесь, в Сирии, задача, которую необходимо было решить с помощью широкомасштабного применения вооруженных сил, в целом решена, решена блестяще. Поздравляю вас!» — торжественно объявил Путин, выступая 11 декабря перед российскими военнослужащими на военной базе в Хмеймиме.
Помимо этого, президент сообщил, что «значительная часть российского воинского контингента, находящаяся в Сирии, возвращается в Россию». «Родина ждёт вас, друзья. В добрый путь», — добавил Путин.
Как и ожидалось, тема Сирии сразу же стала центральной на российских (тем более на федеральных) каналах: “Россия: победа в Сирии. Время покажет” (Первый канал), “Освобождение Сирии. Время покажет” (Первый канал), “60 минут. Кто обвиняет Россию в присвоении победы над ИГ?” (Россия 1), “Место встречи. Всё уже закончилось?!” (вторая часть) (НТВ).
«Почему простому россиянину это принципиально важно?» — с таким вопросом в самом начале передачи “60 минут” обратилась ведущая Ольга Скабеева к председателю Комитета Совета Федерации по международным делам Константину Косачеву.
Если резюмировать ответ чиновника, то получится следующий пассаж: «Мы, Россия, фактически единственные, кто поставил заслон вот этой страшной угрозе — международному терроризму».
В поисках собственного ответа на вышеупомянутый треклятый вопрос автор данной статьи убедился, что “сирийская авантюра”, официально начавшаяся чуть больше двух лет назад (30 сентября 2015 года), как ничто иное может помочь отчётливо понять российскую действительность и того самого “простого россиянина”.
Сериал с продолжением
В сентябре 2015 года главной причиной начала операции в Сирии российские власти называли борьбу с международным терроризмом. В то же время никто не особо скрывал, что для Кремля было не менее важным сохранить у власти режим Башара Асада, на тот момент контролировавшего не более 20% сирийской территории.
Для российского обывателя же “сирийская авантюра” на фоне изрядно поднадоевшего и уже почти замороженного на тот момент кризиса на юго-востоке Украины стала очередным захватывающим телевизионным сериалом — вернее сказать, сиквелом.
А страсть к продолжению, как выясняется, очень даже свойственна россиянам. Об этом небезынтересно рассуждает отечественный литературовед Андрей Немзер, проанализировавший десятки продолжений романа А.С. Пушкина “Евгений Онегин”. У россиян, считает Немзер, огромная «страсть к сериалам, продолжениям, повторениям всякого рода».
Сирийский “сериал” предстал перед российским обывателем в эффектных фото- и видеоотчетах ВКС России о поражениях с точностью до зданий мест дислокации террористов (и «ничего страшного», что порой они оказываются обычными скриншотами из компьютерных игр);
в непрекращающихся ток-шоу на федеральных каналах с неутихающими “ястребами” вроде Е.Я. Сатановского, призывающего к ещё большему наращиванию российского военного присутствия в Сирии, да и не только в ней (собственно, зная, что твои дети не отправятся блюсти пресловутое российское присутствие, почему бы и не призывать к этому), или С.А. Багдасарова, утверждающего, что «Сирия — это наша земля»;
концертом оркестра под управлением Валерия Гергиева в освобожденной Пальмире (правда, потом снова захваченной и снова освобожденной);
и даже прогнозом погоды в Сирии: «Как отмечают эксперты, время для нее [военной операции] с точки зрения погоды выбрано очень удачно. Октябрь в Сирии в целом благоприятный для полетов месяц. Средняя скорость ветра — 2-4 метра в секунду», — говорилось в выпуске прогноза погоды на телеканале “Россия 24” от 3 октября 2015 года.
Сообщения же, например, о том, что от бомбардировок российских ВКС гибнут десятки сирийских мирных жителей, однозначно расценивались как антироссийская пропаганда.
Всё вышеперечисленное не должно вызывать удивления, поскольку ещё украинский “сериал” в свое время показал, что неискушенный российский зритель готов потреблять абсолютно любую информационную “баланду” — начиная со ставшей уже хрестоматийной истории о распятом мальчике в Славянске. «Если бы не хавали, то не втюхивали бы. Это всегда взаимный процесс», — замечает в этой связи российский журналист и телеведущий Леонид Парфёнов.
“Русский джихад”
Ещё в 1950-е гг. генерал ВВС Великобритании Дж. Слессор писал о том, нынешнее геополитическое положение исторической России вынуждает её постоянно чувствовать себя не в безопасности: «Центральная позиция России имеет некоторые преимущества визави ее соседей, но в мировой авиационной войне она окажется в решающе невыгодном положении. Воздушная мощь превратила широкие пространства, которые были ее главной защитой против Наполеона, Гинденбурга и Гитлера в источник слабости». Таким образом, убеждён Слессор, война для России может стать её естественным состоянием. (Цит. по Трофименко Г.А. США: политика, война, идеология. М.: Издательство мысль, 1976. c.148-149)
Спустя полвека, на рубеже 2015-2016 гг., на основе десятков социологических опросов к похожим выводам пришёл и российский “Левада-центр”. Главный вывод исследовательской организации заключался в следующем: «Постепенно война (или квазивойна) превращается в фоновую рутину; примерно так же воспринимается террор — несмотря на все страхи и веру в то, что вероятность терактов очень высока».
Кроме того, считают в “Левада-центре”, война в восприятии россиян начинает приобретать сакральный смысл: «Современному российскому политическому режиму удалось вернуть войне мифологический «героизм», помочь ей обрести ореол справедливости, убедить население собственной страны, что парадоксальным образом агрессия — это оборонительная война (точнее, даже не война, а череда военных операций), ибо осажденную крепость нужно защищать».
Для подтверждения факта сакрализации войны в сознании россиян приведём один весьма красноречивый пример. Сразу же после начала операции российских ВКС в Сирии с её однозначным одобрением выступила Русская православная церковь (РПЦ), назвав войну в Сирии “священной”. «Борьба с терроризмом, за справедливый мир, за достоинство людей, которые испытывают вызов террора, — это очень нравственная, это, если хотите, священная борьба», — заявил тогдашний глава синодального отдела по взаимодействию церкви и общества Московского патриархата протоиерей Всеволод Чаплин. Неоднократно благословлял сирийскую кампанию и лично Владимир Гундяев, более известный как Патриарх Кирилл.
Во многом за сакрализацию операции в Сирии российское руководство подверглось жесточайшему остракизму в арабоязычных СМИ. В частности, в передаче "Аль-Иттиджах Аль-Му'акис" ("Противоположное направление") на катарском телеканале "Аль-Джазира" депутат ливанского парламента Халед Дахира, а также эксцентричный ведущий программы Фейсал аль-Касем в один голос назвали российское присутствие в Сирии “новым крестовым походом”.
А обозреватель панарабской газеты “Аш-Шарк Аль-Аусат” Машари эз-Зейди нарек операцию российских ВКС не иначе как “Русский джихад”.
“Принуждение Запада к любви”
За неимением серьёзных технологических, экономических и интеллектуальных достижений (к слову, последний россиянин номинировался на Нобелевскую премию только в 2003 году) Россия пытается заявить о себе с позиции силы.
Помимо жёсткой и запугивающей риторики в Совете Безопасности ООН устами В.К. Сафронкова в ход идут вышеупомянутые кадры с участием российской военной техники, уничтожающей международный терроризм.
Кстати сказать, тестирование современных видов вооружения было чуть ли не первоочередной целью российской кампании, что и подтвердил Владимир Путин во время “Прямой линии” 15 июня 2017 года: «Какие уроки, что полезного было и происходит в ходе сирийской операции для наших Вооружённых Сил? Там несколько составляющих. Первое — это огромная польза для нашего оборонно-промышленного комплекса. Применение новейших образцов оружия позволило понять, как оно работает в боевых условиях, и внести необходимые коррективы в качество этих новейших систем вооружения».
С политической точки зрения, как отмечает российский политолог С.А. Белковский, «сирийская кампания нужна как составная часть спецоперации по принуждению Запада к любви. То есть к переговорам о новом разделе мира. Она важна не сама по себе, и не Башар Асад важен сам по себе…». Иными словами, операция в Сирии была крайне важна для России с точки зрения международного имиджа на фоне усилившегося со стороны Запада давления на российскую экономику, отстранения российских спортсменов от международных соревнований, etc.
“Инфляция идентичности”
Любой сериал, как известно, помогает отвлечься от насущных проблем, коих в России, очевидно, с лихвой.
“Простому россиянину” заведомо приятно наблюдать за тем, как, например, отечественная флотилия наносит удары по боевикам ИГ крылатыми ракетами из акватории Каспия. Не меньше ласкают слух и сообщения о том, как Россия (а не кто-нибудь другой) направляет один за другим конвои с гуманитарной помощью то на Донбасс, а то теперь в Сирию. Всё это вызывает чувство сопричастности к вселенской миссии, которую выполняет Россия.
В то же время всё это помогает забыть о таких малоприятных вещах сегодняшней российской действительности, как, в частности, гнилые полы в поликлиниках, отсутствие отопления в целых городах в тридцатиградусные морозы, многомесячные задержки зарплат, массовый голод и о многом другом.
Внутренняя повестка дня перестает волновать российского обывателя, ибо, как утверждает депутат Госдумы от “Единой России” Игорь Сухарев, «Сирия сегодня нужнее, чем заработные платы».
На этом фоне тяготы и лишения сирийских детей вызывают куда большее сострадание у россиян, чем, скажем, школьники из Эхирит-Булагатского района Иркутской области, добирающиеся на уроки через реку в резиновых сапогах за отсутствием дорог и школьного автобуса — рассуждать о них в прайм-тайм на федеральных каналах не столь интересно, как о ситуации в Алеппо, Пальмире и иже с ними.
Да, похоже, пресловутые 86% россиян уже давно смирились с тем, что их государство прощает многомиллионные, а то и многомиллиардные долги своим партнерам, таким как Мозамбик и Сирия, но им самим устами Дмитрия Медведева, ничтоже сумняшеся, говорит: «Денег нет, но вы держитесь».
Объявление Владимиром Путиным о победе над ИГ и о завершении операции в Сирии органично вписывается в его предвыборную кампанию и, без сомнения, внесет свою лепту в победу на выборах 2018 года.
Фактически “простой россиянин” сегодня расписывается не столько в беспомощности, сколько в незаинтересованности в развитии гражданских институтов. «Ослабление традиционных связей в российском обществе и неразвитость в нем либеральных ценностей и гражданского самосознания сделали его малоспособным к мобилизации, атомизированным и в целом толерантным к человеческим жертвам», — замечает российский востоковед, эксперт РСМД В.А. Кузнецов.
Классик отечественной политологии П.А. Цыганков называет вышеописанные явления “инфляцией идентичности”, которая «характеризуется в действительности ненадежностью способов ее кристаллизации и поиском замещающих ее иных форм социальных и политических отношении».
«Такой поиск идет как в направлении микрокоммунитарных реконструкций («я не чувствую себя гражданином, следовательно, вместо этого, я рассматриваю себя прежде всего как члена моего клана, даже моей семьи, моей деревни»), так и создания макрокоммунитарных связей («я идентифицирую себя с определенной религией, с определенной языковой, культурной или исторической общностью, которая выходит за пространственные рамки прежних наций-государств», — отмечает эксперт. (П.А. Цыганков, “Международные отношения”, Москва, «Новая школа», 1996 – с.60-61)
“Потреатизм”
“Сирийская авантюра” отчётливо дала понять ещё одну константу современной России — жизнь “простого россиянина” не имеет никакой ценности.
Официальное количество российских военнослужащих за время операции в Сирии практически не разглашается. По данным ИД “Коммерсантъ” — их 41 (на 10.10.2017), по информации агентства Рейтер — только в 2017 году уже погиб 131 россиянин (на 27.10.2017).
Первые сообщения о погибших военных российские власти практически оставляли без комментариев. Затем, когда отмалчиваться уже было нельзя, стали признавать гибель россиян.
При этом в кончине наших соотечественников нередко обвинялись…страны Запада. «Тех, кто создал, выпестовал и вооружил этих зверей в человеческом обличье, назвав их для оправдания перед своей совестью и избирателями «оппозицией». Да-да, на вас, господа, покровителях террористов из США, Великобритании, Франции и прочих сочувствующих им стран и образований», — так прокомментировал гибель российских медсестер 5 декабря 2016 года представитель Минобороны России Игорь Конашенков.
За время проведения операции “простой россиянин” уже привык к гибели своих соотечественников. Это перестало быть какой-то ужасной трагедией. Напротив, стало приобретать даже сакральный смысл, о чём говорилось в начале статьи.
Простые человеческие судьбы в масштабах огромной страны неинтересны обывателю, а тем более режиму. Невосполнимые утраты для родных и близких погибших в массовом сознании практически не вызывают сочувствия, в нём торжествует извечный принцип “война всё спишет”.
«Екатерина получила от губернатора двухкомнатную квартиру в Пскове, носит обручальное кольцо, живет воспоминаниями и думает о том, что в этому году ее мужу должно было исполниться 25 лет, но навсегда останется 24, а она будет и дальше взрослеть и стареть». ("Они погибли в Сирии", Сноб)
Как выясняется, не всё, далеко не всё.
Помимо военнослужащих, находившихся в Сирии по контракту, были и наёмники из так называемой группы “Вагнера”, о чём подробно рассказывается в расследовании петербургской интернет-газеты "Фонтанка.ру".
Как правило, это взрослые мужчины, многие из которых с боевым опытом, но не нашедшие себе применение в обычной жизни. Цель поездки в Сирию у многих, как показывают их анкеты, были примерно одинаковые: “Улудшение Материального Состояния” или “Потреатизм” (дословно).
Так или иначе, вероятно, все, кто не вернулся из далекой Сирии, полагали, что помимо стремления заработать, на них лежала гораздо более высокая миссия, искренняя любовь к родине.
А публицист Александр Невзоров о феномене патриотизма рассуждает так: «Власти кровь из носу нужен патриотизм. Патриотизм для неё — это вопрос жизни и смерти. Но это её проблема, потому что ей ведь как-то надо уговорить за неё подохнуть. Самое главное, что должен уметь делать любой режим — это уметь прикинуться родиной».
Эпилог
Как мы видим, “сирийская авантюра” помогает нам шире взглянуть на многие проблемы и изъяны современной России.
Автор статьи не претендует на истину в последней инстанции, но хочет верить, что операция российских ВКС в Сирии станет серьёзным историческим уроком для всех его соотечественников и для него лично.
Он также убежден, что правдивее всего о том, как Россия и россияне извлекают уроки из прошлого и из настоящего, пока говорят лишь подземные переходы и вагоны метро, где, по его наблюдениям, количество потерявших кто руки, кто ноги, истекающих в собственном гное в свое время беззаветно служивших родине (а в последствии брошенных ею) сыновей, увы, пока не уменьшается.
Поделиться статьей
Автор
Руслан Сулейманов
Студент магистратуры факультета мировой политики МГУ имени М.В. Ломоносова
Блог: Блог Руслана Сулейманова
Рейтинг: 1
ДРУГИЕ ЗАПИСИ
