Зачем России суверенный Интернет?

Автор: Виктория Силаева, студентка магистратуры «Политическая экспертиза и GR-стратегии» МГИМО МИД России

 

За последние несколько десятилетий говорить о глобализации стало не просто модно — привычно. Помимо глобальных ТНК, торговых и финансовых потоков, международных организаций и политической взаимозависимости, одним из ключевых признаков и двигателей глобализации всегда назывался Интернет как одно из самых прогрессивных и действительно глобальных средств коммуникации.

 

Однако есть и противоположная тенденция: столкнувшись с рисками и трудностями, сопутствующими интеграции в глобальные мировые процессы, многие страны предпочитают «держать дистанцию» и сохранять некоторую (порой, довольно высокую) степень автономности.

 

Информационная сфера не стала исключением, и тенденция к фрагментации Интернета приобретает все больший охват.

 

REUTERS/Grigory Dukor/

Что уже сделано?

В России о необходимости защиты собственного интернет-пространства речь идет уже давно. Однако в 2014 г. в разгар так называемой холодной войны 2.0 на фоне «обмена любезностями» с Западом и событий на Украине все громче зазвучали голоса сторонников распространения принципа государственного суверенитета на информационное пространство России, в том числе на российский сегмент глобальной сети Интернет. Апогеем на тот момент стала фраза В. Путина на медиафоруме «Общероссийского народного фронта» (ОНФ) о том, что Интернет создавался как спецпроект ЦРУ и продолжает «так развиваться».

 

Вслед за этим последовали разнообразные инициативы по усилению государственного контроля над Интернетом. Важным событием стал доклад министра связи и массовых коммуникаций Николая Никифорова в правительстве, в котором не только обосновывалась необходимость суверенизации Интернета, но и содержались предложения конкретных мер по защите Рунета от внешних атак и усилению государственного регулирования в этой сфере. Среди этих мер — переход под прямое государственное управление коммерческих компаний, управляющих критическими элементами инфраструктуры связи. Например, в докладе названы три компании, важные для устойчивого функционирования российского сегмента Интернета: точка обмена интернет-трафиком «Московский Internet Exchange» (MSK-IX), АНО «Координационный центр национального домена сети Интернет» (администратор доменов .ru и .рф) и АО «Технический центр Интернет» (обслуживает реестр и систему регистрации доменов .ru, .рф, .suи поддерживает DNS-инфраструктуру Рунета). Были и альтернативные инициативы, вплоть до создания внутрироссийской сети, параллельной Интернету, — по сути, Интранет с применением технологий, аналогичных «Великому китайскому файрволу», либо, в наиболее радикальной версии, схожий с северокорейской сетью «Кванмён». Примером последнего стало предложение члена Совета Федерации Максима Кавджарадзе создать собственную внутрироссийскую информационную систему «Чебурашка». Данная идея не нашла своего воплощения, однако тенденция налицо. Например, в 2014 г. был принят законопроект, который предписывает всем операторам персональных данных, включая интернет-компании, обрабатывать и хранить их строго на территории страны. Особое внимание к информационной сфере и технологиям, лежащим в основе функционирования Интернета, сохраняется до сих пор не только на уровне обсуждений, но и в законодательной активности.

 

 

Павел Шариков: Великая российско-китайская киберстена

В чем причины?

Чем же обусловлено такое стремление отгородиться от мира в информационно-коммуникационной сфере? На официальном уровне все объяснения сводятся к необходимости обеспечения национальной безопасности России, защиты национального суверенитета. Идея суверенитета в России выполняет важную внутриполитическую и внешнеполитическую функцию. Достаточно вспомнить недавно столь популярную концепцию суверенной демократии, чтобы понять, что идея суверенитета используется для внутренней консолидации страны, — независимость и самостоятельность как первые шаги к возрождению величия России. Эта концепция также призвана продемонстрировать отличие России от Запада, от классических демократий Европы, неспособных, по мнению российской элиты, к самостоятельным действиям на международной арене.

 

В условиях новой конфронтации с Западом суверенитет (впрочем, как и само международное право, во многом выстроенное на этом принципе) становится своеобразным инструментом информационной борьбы: к нему прибегают скорее по геополитическим причинам. Суверенитет в Интернете в данном случае — не исключение: активизация данной тематики на повестке дня произошла на фоне украинских событий, связанных с ними санкций и необходимости импортозамещения. Примечательно, что «балканизация» Интернета особенно популярна среди незападных стран, позиционирующих себя как альтернатива «западному» миропорядку и выступающих за информационный «Вестфаль 2.0», — Россия, Китай, Бразилия, Иран, Индия. И дело тут, как представляется, не только в опасениях прослушивания со стороны США.

Смотрим шире

В России тематика информационной безопасности занимает важное место не только и не столько из-за популярной еще недавно темы холодной войны 2.0. Дело в том, что именно Россия еще в 1998 г. стала инициатором обсуждения на международной арене на площадках ООН формата взаимодействия в данной сфере и регулярно вела активную работу по достижению международного соглашения об обеспечении международной информационной безопасности (МИБ). Несмотря на это, многочисленные попытки не увенчались успехом, результаты деятельности нескольких возглавляемых Россией рабочих групп были достаточно скромными, а предложенные Россией от лица стран ШОС концепция Конвенции «Об обеспечении международной информационной безопасности» и Правила поведения в области обеспечения международной информационной безопасности не вызвали одобрения международного сообщества.

 

Главный оппонент России по данной тематике на протяжении уже более 20 лет — США, в основе противостояния с которыми лежат концептуальные разногласия. За прошедшие десятилетия содержание концепции информационной безопасности претерпело довольно серьезные изменения. Если в первые годы в качестве угроз назывались угрозы информационной инфраструктуре (сетям и материальным объектам, служащим для хранения, обработки, передачи данных), а также самой информации, хранящейся на данных объектах, то впоследствии акцент сместился на информационно-психологический аспект, то есть вопрос защиты граждан России от пагубного иностранного воздействия. Эти опасения и смена акцента были во многом спровоцированы волной арабских «twitter-революций», в которых многие эксперты и политики видели большую роль «цифровой дипломатии» США. Эти изменения также были отражены во многих стратегических документах РФ, например, в Военной доктрине РФ от 30.12.2014, где, в частности, говорится, что «наметилась тенденция смещения военных опасностей и военных угроз в информационное пространство и внутреннюю сферу Российской Федерации».

 

 

Елена Зиновьева: Киберпространство — можно ли виртуально объединить реальных игроков?

Разделение полномочий

Таким образом, международные дискуссии по МИБ, изначально проводившиеся с целью обеспечения безопасности и защиты от общих, трансграничных угроз, постепенно переросли в обсуждение передачи на международный уровень функций управления Интернетом (точнее, системой распределения доменных имен и IP-адресов), которые сейчас выполняет базирующаяся в США некоммерческая организация ICANN,  сохраняющая тесные связи с Министерством торговли США и во многом зависящая от него. В частности, Россия и Китай долгое время безуспешно выступали за наделение данными функциями Международный союз электросвязи (МСЭ) под эгидой ООН. В марте 2016 г. члены ICANN заключили окончательное рамочное соглашение, в соответствии с которым функции по управлению этим процессом будут переданы специальной международной структуре, в состав которой войдут представители таких стран, как Китай, Россия и Иран. Если это решение будет утверждено Министерством торговли США, у этих стран появится возможность участвовать в глобальном управлении Интернетом.

 

Будет ли в России суверенный Интернет? Вероятнее всего, «суверенитет» некоторых элементов как контентных, так и технологических в скором времени сможет ощутить на себе каждый пользователь Глобальной сети в России, однако о полной изоляции речь, безусловно, не идет. Нужен ли России суверенный Интернет? Если и нужен, то причины этому носят скорее политический характер и находятся в рамках российского поворота «от Запада». Ведь то, что воплощение этой идеи на практике будет способствовать повышению уровня безопасности, у многих экспертов вызывает серьезные сомнения.