Есть ли у России роль в арабском мире?

22–23 мая в Катаре состоялась международная конференция «Арабский мир и Россия: текущие трансформации непреходящих отношений», организованная Арабским Центром исследований и политического анализа (Arab Center for Research & Policy Studies). В конференции приняли участие более пятидесяти экспертов, журналистов, общественных деятелей, представляющих страны арабского мира, а также группа российских специалистов по региону Ближнего Востока из ведущих профильных академических институтов и университетов России. На конференции присутствовал посол Российской Федерации в Катаре Нурмахмад Холов, представители посольств других государств СНГ. Перед участниками конференции с лекцией на тему «Есть ли у России роль в арабском мире?» выступил генеральный директор РСМД Андрей Кортунов.

22–23 мая в Катаре состоялась международная конференция «Арабский мир и Россия: текущие трансформации непреходящих отношений», организованная Арабским Центром исследований и политического анализа (Arab Center for Research & Policy Studies). В конференции приняли участие более пятидесяти экспертов, журналистов, общественных деятелей, представляющих страны арабского мира, а также группа российских специалистов по региону Ближнего Востока из ведущих профильных академических институтов и университетов России. На конференции присутствовал посол Российской Федерации в Катаре Нурмахмад Холов, представители посольств других государств СНГ.

Перед участниками конференции с лекцией на тему «Есть ли у России роль в арабском мире?» выступил генеральный директор РСМД Андрей Кортунов. Он также провел переговоры с генеральным директором Арабского Центра исследований и политического анализа Азми Бишара (Azmi Bishara) о возможных направлениях институционального сотрудничества Центра и Российского совета по международным делам.

«На полях» конференции Андрей Кортунов посетил МИД Катара и встретился с Министром иностранных дел Халидом бин Мухаммедом Аль-Аттия(Khalid bin Mohammad Al Attiyah) и группой чиновников министерства. Были обсуждены вопросы развития двусторонних российско-катарских отношений, перспективы сирийского урегулирования, другие аспекты текущего положения на Ближнем Востоке. Андрей Кортунов информировал катарских дипломатов о текущей работе Российского совета по ближневосточной тематике и о планах сотрудничества РСМД с аналитическими центрами арабских государств.  

Есть ли у России роль в арабском мире?

Текст выступления Андрея Кортунова

Уважаемые коллеги!

Прежде всего, позвольте выразить мою признательность организаторам – Арабскому центру исследований и политического анализа – за приглашение принять участие в конференции и выступить перед участниками с небольшой лекцией. Хочу, однако, сразу подчеркнуть, что я приехал сюда не столько говорить, сколько слушать. И слушать не столько о достижениях в наших отношениях с арабским миром, сколько о нерешенных проблемах и существующих трудностях.

Наверное, нет лучшего места на Ближнем Востоке, чтобы откровенно поговорить о проблемах этих отношений, чем Катар. Многие в России полагают, что эта страна остается одним из наиболее последовательных и решительных оппонентов российской политики на Ближнем Востоке. Возможно, это представление преувеличено, но, согласитесь, между Россией и Катаром существуют серьезные разногласия по многим международным вопросам. Именно поэтому особенно важно постараться понять друг друга, не приукрашивая картину и не опускаясь до обмена привычными пропагандистскими штампами. Постараюсь внести свой скромный вклад в дискуссию и максимально кратко изложить некоторых мои мысли, возникшие главным образом в ходе сегодняшнего обсуждения.

Есть ли у России роль в арабском мире? Чтобы Россия играла здесь какую-то роль, должны быть выполнены, как минимум, два предварительных условия. Во-первых, у России должны быть серьезные интересы в регионе. Равно как и возможности (ресурсы, инструменты, механизмы) эту роль играть. Во-вторых, у стран региона должна быть готовность принять Россию как законного и конструктивного игрока в арабском мире. До окончания «холодной войны» ни в первом, ни во втором условии особых сомнений не было. СССР как одна из двух сверхдержав, имел глобальные интересы, включавшие и такой важнейший регион планеты как арабский мир. С другой стороны, страны арабского мира принимали – не всегда охотно и безоговорочно – роль Советского Союза как естественного и единственного реального противовеса США и Западу в целом.

Сегодня оба условия могут быть поставлены под вопрос. С одной стороны, в России уже давно слышны голоса о том, что арабский мир – слишком сложный, противоречивый, непредсказуемый, опасный регион, где у России пока – или уже — нет жизненно важных интересов. Что России следует сосредоточиться на атлантическом и тихоокеанском направлениях (ну, разумеется, и на реализации собственного проекта евразийской интеграции). Что в России сегодня просто нет ресурсов и инструментов для сколько-нибудь существенного влияния на арабский мир. Что российские торговые отношения со всеми арабскими странами, вместе взятыми, примерно в три раза меньше, чем объем российско-турецких торговых связей и почти в десять раз меньше торговли между Россией и Китаем.

С другой стороны, иногда в ходе откровенных разговоров с арабскими коллегам приходится слышать от них высказывания в том смысле, что Россия быстро «теряет арабский мир», что сохраняющееся влияние Москвы связано только с ошибками и просчетами Вашингтона или с быстро девальвирующимся наследием советского прошлого. Существует в регионе и точка зрения, согласно которой роль России в целом деструктивна, что Россия в арабском мире – это не часть решения, а часть проблемы.

Следует откровенно признать, что хотя в арабском мире не существует устойчивой враждебности по отношению к российскому обществу, российская внешняя политика порождает много вопросов. Особо значительный ущерб репутации России в большинстве арабских стран наносит продолжающаяся поддержка Москвой режима Башара Асада. Также для многих в арабском мире предметом озабоченности является активизация российско-израильского сотрудничества, которое якобы развивается за счет традиционных российско-палестинских и советско-палестинских связей.    

Мне кажется, что позиции скептиков – и в России, и в арабском мире – нельзя просто отмести как предвзятые и политически ангажированные. Они, безусловно, заслуживают самого пристального внимания. Тем не менее, я позволю себе высказать несколько более оптимистическую точку зрения на будущее российско-арабских отношений. Не потому, что я выступаю здесь, в Дохе, а потому, что я верю во взаимозависимость современного мира, в естественное сопряжение его составных частей. Россия и арабский мир в этом смысле не исключения.

Говорят, что арабский мир далеко от российских границ, и два региона дрейфуют в противоположном направлении.  Так ли это? Ведь то, что сегодня происходит в арабском мире, имеет прямые и многочисленные последствия для ситуации в России. В некоторых арабских странах уже сформировались значительные российские диаспоры, у нас десятки тысяч смешанных браков, миллионы российских туристов каждый год посещают арабские страны. С другой стороны, тысячи российских граждан участвуют в вооруженных конфликтах в арабском мире, и можно лишь гадать о том, что будет, когда эти люди вернутся к себе на родину. Да и в России арабские диаспоры увеличиваются год от года, растет их деловая и общественная активность.  

Кроме того, Россия и арабский мир остаются главными резервуарами нефти и газа.. Они могут быть конкурентами в энергетической сфере, но могут быть и паpтнерами в создании глобальной системы управления энергоресрсами. Сегодня, в условиях нестабильности энергетических рынков, вопрос о сотрудничестве в этой сфере стоит особенно остро.

Арабский мир интересен России и как один из краеугольных камней в складывающемся новом мировом порядке, как живое отрицание «однополярной» модели мира, как свидетельство жизненности традиционных ценностей. Это обстоятельство приобретает особое значение именно сейчас, в условиях острого кризиса в отношениях между Россией и Западом.

В какой степени Россия может быть важна для арабского мира?

Наверное, для начала стоит отметить, что Россия остается одним из постоянных членов Совета Безопасности ООН; соответственно, она может оказать и во многих случаях оказывает значительное воздействие на конфликтные ситуации во всем мире. Позитивное или негативное влияние – об этом можно спорить; я надеюсь, что у нас будут возможности поговорить об этом подробно.  Конечно, иногда конфликты разрешаются или, напротив, провоцируются в обход ООН (классический пример – интервенция США и их союзников в Ираке в 2003 г.). Но, наверное, все согласятся с тем, что ситуация в Ливии и, тем более, ситуация в Сирии могли бы быть совершенно иными, если бы Россия повела себя по-другому в Совете Безопасности при голосовании по соответствующим резолюциям.

Если обратиться к другим многосторонним институтам и механизмам, имеющим отношение к арабскому миру, то надо заметить, Россия участвует в большинстве из них. Это и «ближневосточный квартет», и переговоры в формате «5+1» по иранской ядерной проблеме, и многосторонние женевские консультации по Сирии. Именно в Москве проходят встречи по сирийскому урегулированию. Можно спорить, насколько все эти механизмы эффективны, но нельзя не заключить, что у России существуют определенные возможности влиять на положение в арабском мире методами многосторонней дипломатии.

Российские позиции в арабском мире могут даже укрепиться с учетом того, что, насколько можно судить, Соединенные Штаты сегодня идут по пути сокращения своего присутствия в арабском мире. Это связано как с неудачными попытками вмешательства в Ираке, Ливии и Сирии, так и с тенденцией к снижению американской зависимости от энергетических ресурсов стран Залива. Отношения многих стран региона с Соединенными Штатами сегодня испытывают значительные сложности; в арабских СМИ приходится даже встречать утверждения о «предательстве» Америкой арабского мира в целом. Возможно, эти утверждения являются преувеличением, но допустимо предположить, что в будущем арабский мир окажется гораздо больше вовлеченным в евразийские дела, чем раньше. И, наоборот, ведущие евразийские державы – Китай, Индия, Россия – будут наращивать свою активность в арабском мире. 

В целом, на мой взгляд, к перспективам сохранения и развития отношений между Россией и арабским миром можно подходить с осторожным оптимизмом. Однако для того, чтобы потенциал этих отношений был реализован в полной мере, необходимо решить целый проблем – краткосрочного, среднесрочного и долгосрочного характера. Позвольте кратно остановиться лишь на тех из них, где, на мой взгляд, особенно много должно быть сделано российской стороной.

Если говорить о самых ближайших задачах, то, конечно, главное – добиться прекращения гражданской войны в Сирии. Возьму на себя смелость утверждать, что сирийский конфликт играет такую же деструктивную роль в отношениях России и арабского мира, какую играет украинский кризис в отношениях России и Запада. Без разрешения сирийской проблемы стабильные и позитивные отношения между Россией и арабским миром вряд ли возможны, как невозможна безопасность и стабильность на Ближнем Востоке в целом.

 Конфликт, который длится уже четыре с половиной года и который унес жизни сотен тысяч человек, продолжает оказывать крайне негативное, разрушающее воздействие не только на ближневосточный регион, но и на всю систему международных отношений. Сам факт такого конфликта в середине второго десятилетия XXI века – не только национальная трагедия сирийского народа, но и демонстрация бессилия основных игроков мировой политики, позор для всех тех, кто претендует на глобальное или региональное лидерство.

Не буду вдаваться в вопросы истории и текущего состояния сирийской ситуации – они подробно обсуждались на предыдущих сессиях нашей конференции.  Так получилось, что я принимал участие в нескольких раундах консультаций с представителями сирийской оппозиции, а также с американскими и европейскими экспертами по вариантам решения сирийского вопроса. У меня сложилось стойкое убеждение, что для решения этого вопроса у нас всех нет другой основы, кроме женевского формата. Очень жаль, что женевский процесс оказался фактически парализованным – подобно тому, как оказалась парализованной работа «квартета» по ближневосточному урегулированию. 

 Женевский формат, конечно же, не идеален – он может и должен  совершенствоваться. Например, женевские обсуждения могли бы стать более представительными. Я убежден в том, что отсутствие Ирана или других важных региональных игроков за столом переговоров объективно не облегчает, а затрудняет поиски компромиссного решения сирийской проблемы. По той простой причине, что стороны, не участвующие в переговорах, не будут считать себя связанными результатами этих переговоров. Мне также представляется, что формат встреч на уровне министров иностранных дел должен быть дополнен форматом постоянно действующей контактной группы, способной вести оперативный мониторинг ситуации в зоне боевых действий, взаимодействовать со сторонами конфликта на постоянной основе и т.п.

Хочу отдельно остановиться на вопросе о подготовке «дорожной карты» сирийского урегулирования. Попытки подготовить комплексный и детальный документ, описывающий последовательные этапы переходного периода, предпринимались неоднократно. Однако эти попытки предпринимались главным образом отдельными группами либеральной сирийской эмиграции на Западе. Наверное, имело бы смысл подумать о придании этим попыткам дополнительного измерения, подключив к подготовке «дорожной карты» влиятельные международные аналитические центры, тем самым обеспечив конечному документу больше репрезентативности и политического веса.

В среднесрочном плане, как мне представляется, главная задача России — избежать ситуации, когда она может оказаться прямо или косвенно втянутой в межконфессиональные конфликты в регионе. Сегодня существует точка зрения (разделяемая многими в том числе и арабском мире), что Россия однозначно – в любых конфликтных ситуациях — поддерживает шиитов против суннитов. Эта точка зрения ошибочна. Исторически СССР и Россия активно сотрудничали с суннитскими режимами в арабском мире.  Представлять Россию как «защитника шиитов» с точки зрения конфессионального состава российских мусульман также неверно. И в Советском Союзе, и в России суннизм был и остается более распространенным, чем шиизм.  Да и вообще, конфессиональная картина арабского мира вряд ли может быть отражена в дихотомии «сунниты – шииты»,  она гораздо сложнее. Как уложить в эту линейную схему алавитов? Хуситов?

Однако опасность втягивания России в межконфессиональные конфликты, на мой взгляд, все же существует, Тем более, что межконфессиональный разлом в регионе частично совпадает с геополитическим разломом – между набирающим силу Ираном (позиционирующим себя как лидера и защитника мирового шиизма) и ориентированными на поддержание статус-кво монархиями Залива (естественными лидерами мирового суннизма). В этих условиях России, на мой взгляд, важно рассматривать российско-иранские и российско-арабские отношения как параллельные и одинаково значимые для страны. Более того, Россия должна оказывать любую возможную поддержку межконфессиональному диалогу на Ближнем Востоке, не забывая при этом о многочисленных проблемах христианских меньшинств во многих арабских странах.

Третья проблема, с которой Россия сталкивается в арабском мире, носит долгосрочный характер. Мы уже обсуждали сегодня восприятие «арабской весны» в России. Если США и Запад в целом определили свое отношение к «арабской весне» как позитивное, выступив на стороне перемен и идеализируя эти перемены, то Россия предпочла занять консервативные позиции, со всеми плюсами и минусами такого консерватизма. Сегодня в России, к сожалению,  широко распространены упрощенные и схематичные преставления об эволюции арабского мира последних лет:  «арабская весна – заговор Запада»,  «арабская весна несет нестабильность, хаос и упадок»,  «арабская весна – явление того же порядка, что и «цветные революции» на территории бывшего СССР».

С моей точки зрения, перед Россией встает угроза превратиться в державу, однозначно поддерживающую статус-кво и противостоящую любым социальным переменам в регионе арабского мира. Эта позиция мне не представляется перспективной, учитывая то обстоятельство, что социальные, экономические и политические перемены в арабском мире неизбежны, и удержать статус-кво в любом случае не получится. Отсюда вытекает общая для России и арабского мира задача поиска новых моделей «исламской модернизации», в полной мере соответствующих реалиям XXI века. Эта задача важна для исламских регионов России (особенно, для Северного Кавказа, но и для Поволжья тоже), для арабских стран, для других государств (например, для Китая – применительно к Синьцзяну). Решение этой задачи позволило бы уйти от ориентации на замораживание архаичных социально-политических систем во многих государствах арабского мира, избежав при этом крайне опасных революционных сценариев модернизации.  

Какие другие направления российско-арабского сотрудничества представляются перспективными? Думаю, что таких направлений немало – и в сфере безопасности, и в сфере экономического развития. Например, Россия и арабские страны могли бы вернуться к идее проведения Конференции по созданию на Ближнем Востоке зоны, свободной от оружия массового уничтожения. С учетом достигнутого прогресса в решении иранской ядерной проблемы идея Конференции получает дополнительную актуальность. С другой стороны, Россия при поддержке ведущих арабских государств могла бы поставить вопрос о переформатировании ближневосточного «квартета» - с подключением к нему, например, Лиги арабских государств.    

Наверное, существуют новые интересные возможности и в экономической сфере. Традиционно мы обсуждаем такие возможности в сфере энергетики, включая сюда не только совместные усилия по стабилизации энергетических рынков, но и проблемы энергоэффективности, развития атомной энергетики и другие. Но, очевидно, энергетикой все не заканчивается. Например, было бы весьма интересным рассмотреть возможные варианты развития трансконтинентальных транспортных коридоров. Говоря о таких коридорах, мы, как правило, ссылаемся на проект «Нового шелкового пути» — трансконтинентальной транспортной системы, объединяющей Запад и Восток евразийского континента. Но не меньшие перспективы  могут открыться по линии «Север – Юг» нашего общего континента: транспортный коридор от Финляндии до Йемена, как мне представляется, имел бы большое будущее для всех стран, по территории которых он мог бы пройти.  

В заключение хотел бы сказать следующее. Наш мир меняется. Хотим ли мы этого или нет, боимся ли перемен или уповаем на них, но глобальные перемены с течением времени только набирают темп. И России, и арабскому миру придется выбирать из трех возможных стратегий в отношении происходящего.

Первая стратегия – попытки сопротивляться переменам, отсрочить или затормозить их. Результатом, скорее всего, будет вытеснение наших обществ, культуры и наших государств на обочину мирового развития, неизбежное отставание от других стран и регионов мира.  

Вторая стратегия – безоговорочное принятие перемен, какими бы они ни были. В этом случае нам придется жить в мире, сконструированном и построенном не нами, а кем-то другим, и отвечающем не нашим интересам, а интересам кого-то другого.

Третья стратегия – попытаться повлиять на перемены, чтобы формирующийся мировой порядок не был бы навязан нам извне, а учитывал и наши представления о справедливости, порядке и стабильности.

Выбор между тремя вариантами стратегии зависит не только от политиков и государственных деятелей наших стран. Он также зависит от экспертов, ученых, журналистов, преподавателей – от таких людей, как те, кто собрался сегодня в этом зале.  Ответственности интеллектуалов за наше общее будущее никто не отменял. Мне очень хотелось бы, чтобы все мы оказались на уровне той ответственности, которая лежит на всех нас.

Спасибо за внимание.