Влияние глобальных и региональных кризисов на Ближний Восток обсудили на городском завтраке РСМД

20 апреля 2023 г. в Библиотеке им. Ф. М. Достоевского состоялся городской завтрак РСМД, на котором эксперты обсудили основные тенденции на Ближнем Востоке в контексте региональных и глобальных кризисов. Также на мероприятии был презентован доклад РСМД «Ближний Восток: влияние событий в Афганистане и на Украине на ключевые региональные тенденции».

В городском завтраке приняли участие:

• Василий Кузнецов, заместитель директора Института востоковедения РАН по научной работе, член РСМД

• Игорь Матвеев, старший научный сотрудник Центра арабских и исламских исследований Института востоковедения РАН

• Григорий Лукьянов, научный сотрудник Центра арабских и исламских исследований ИВ РАН, старший преподаватель Факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ

• Иван Бочаров, программный координатор РСМД.

Модератором выступил программный координатор РСМД Лев Панин. Эксперты поделились своим видением ситуации на Ближнем Востоке и рассказали об основных трендах развития региона в контексте региональной и глобальной нестабильности.

20 апреля 2023 г. в Библиотеке им. Ф. М. Достоевского состоялся городской завтрак РСМД, на котором эксперты обсудили основные тенденции на Ближнем Востоке в контексте региональных и глобальных кризисов. Также на мероприятии был презентован доклад РСМД «Ближний Восток: влияние событий в Афганистане и на Украине на ключевые региональные тенденции».

В городском завтраке приняли участие:

• Василий Кузнецов, заместитель директора Института востоковедения РАН по научной работе, член РСМД

• Игорь Матвеев, старший научный сотрудник Центра арабских и исламских исследований Института востоковедения РАН

• Григорий Лукьянов, научный сотрудник Центра арабских и исламских исследований ИВ РАН, старший преподаватель Факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ

• Иван Бочаров, программный координатор РСМД.

Модератором выступил программный координатор РСМД Лев Панин. Эксперты поделились своим видением ситуации на Ближнем Востоке и рассказали об основных трендах развития региона в контексте региональной и глобальной нестабильности.

Тезисы

Василий Кузнецов

• Важным фактором на Ближнем Востоке стал экономический кризис в ряде стран, связанный частично с внутриполитическими и экономическими процессами развития, частично — с мировой конъюнктурой, глобальной рецессией, отложенными последствиями пандемии и влиянием украинского кризиса. Это касается не только Сирии и Ливана, но и стран, про которые в контексте экономических кризисов говорят реже: это Египет, Тунис, Марокко и др. И эта ситуация будет иметь долговременные последствия для всего региона.

• Пришлось распрощаться с иллюзиями относительно возможности демократического транзита на Ближнем Востоке. Происходит становление нового авторитаризма: в отличие от политических режимов второй половины XX – начала XXI в., основанных на понятном общественном договоре, обмене политических прав и свобод на экономический рост, новые режимы этого предложить не могут. Они предлагают безопасность. И ситуация, складывающаяся сейчас, остается довольно хрупкой. Кроме того, существует фундаментальная проблема государственности, а также проблемы с политическим лидерством в регионе.

• Сохраняется проблема деэскалации конфликтов. В регионе имеются два старых конфликта — арабо-израильский и западносахарский и три новых: Йемен, Ливия и Сирия. Но урегулирования ни в одном из этих случаев нет, и это является негативным фактором для развития.

• В текущих условиях возникает и вопрос об идеологии. Долгое время говорили о том, что век идеологий закончен. Затем возникла потребность в новых идеологиях, в том числе на Ближнем Востоке, но ответа на эту потребность нет. И появление идеологии, которая сможет консолидировать недовольную часть общества — вопрос времени.

• Глобальные акторы играют в регионе новую роль. Несмотря на то, что США никуда не уходят с Ближнего Востока, единую стратегию в период администрации Байдена впервые за много лет нельзя проследить. С другой стороны, имеет место активизация Китая и Индии.

• Среди тенденций следует отметить экономическую поляризацию общества: больше бедных, меньше среднего класса. А чем меньше численность среднего класса, тем больше возможный радикализм. Также наблюдается слабость политических систем, так как государствам нечего предложить для решения проблем региона. В то же время выделяется ряд стран, в которых ситуация лучше: это государства Залива. Но у ключевого из этих государств — Саудовской Аравии — есть проблемы с социальной трансформацией, которые потребуют постепенной адаптации политической системы. Следует отметить и формирование новой региональной системы отношений. Альянсы, которые казались незыблемыми, разваливаются, а новые не создаются. Что будет оформлять эту новую систему — пока неизвестно. С одной стороны, она предполагает менее активное участие внешних акторов, с другой — должны обладать более высоким уровнем институционализации.

• Факторы влияния на ситуацию на Ближнем Востоке включают: политику глобальных держав и их будущее, вероятность новых продовольственных шоков, в том числе в ближайшие месяцы, формирование новых логистических цепочек (в контексте конфликта на Украине), а также то, насколько Ближний Восток способен встроиться в новый технологический уклад.

Игорь Матвеев

• Существуют вызовы, общие для России и исламского мира. Это вызовы в сфере нацбезопасности, политики, социально-экономической (продовольственная и технологическая безопасность), вызовы общественного порядка.

• В сфере национальной безопасности необходимо отметить радикализм: терроризм и экстремизм, а также внутренние вооруженные конфликты. В политической сфере как Россия, так и исламский мир стремятся укреплять национальный суверенитет и проводить самостоятельную внешнюю политику. Вызовы общественного порядка включают угрозу национальной идентичности, что хорошо известно странам исламского мира.

• Перед Россией стоит задача закрепления в качестве экономического центра силы в рамках нового многополярного миропорядка в долгосрочной перспективе. В среднесрочной перспективе необходимо обеспечить наличие внешних инвестиционных источников для финансирования национального устойчивого развития и преодоления последствий санкционной войны. Для этого нужна активизация дифференцированных внешнеэкономических связей, повышение роли России в продовольственной и технологической безопасности партнеров, а также привлечение иностранных инвестиций.

• Ближний Восток и Северная Африка балансируют между Западом и новыми центрами многополярного мира — Россией, Китаем, Индией. Страны Юго-Восточной Азии стремятся диверсифицировать внешнеэкономические связи, и это согласуется с российским вектором «взгляда на Восток».

• Среди препятствий сотрудничеству можно выделить конкурентную среду в регионах исламского мира, сужение инвестиционного потенциала России из-за санкций. Следует отметить и соперников России в регионе Центральной Азии и Закавказья: это Китай, Турция, Евросоюз и Соединенные Штаты. Вместе с этими вызовами возникают возможности для реализации широкого перечня инвестиционных проектов. Таким образом, здесь просматривается роль России в укреплении технологической безопасности в регионе и, в отличие от Запада, предоставление на долговременной и взаимовыгодной основе доступа к достижения технического прогресса.

• Среди возможных стратегий совместных действий следует упомянуть форматы многосторонней дипломатии, углубление сотрудничества с ШОС и БРИКС, а также на других площадках, экспертные диалоги, поиск совместными усилиями перспективных инвестиционных проектов, переход на расчеты в национальных валютах, развитие горизонтальных связей субъектов РФ с подключением малого и среднего бизнеса, развитие образовательного сотрудничества.

• Основные черты сотрудничества России со странами исламского мира включают: сходное восприятие ситуации в международных отношениях, наличие общих вызовов, наличие широких горизонтов для совместного сотрудничества, рост значения мозговых центров и дипломатии второго трека.

Григорий Лукьянов

• Тенденции, которые мы наблюдаем на Ближнем Востоке в 2023 году — последовательное движение Ирана и Саудовской Аравии при посредничестве КНР к поиску политического консенсуса и стабилизации ситуации, сирийско-турецкое взаимодействие, отношения стран Залива с Турцией — всё, что ранее характеризовалось как деструктивные факторы, сегодня, пусть временно, превращается в основу взаимодействия.

• Основные проблемы сосредоточены «по краям» региона. Речь идет о регионе Сахеля и Сахары, где наблюдается деградация государственных институтов и проблемы в сфере государственных институтов. Сегодня эти процессы вынуждают государства Африки искать новые подходы к решению этой проблемы. Сохраняются проблемы и на востоке региона, в Иране, Афганистане, Пакистане. При кажущемся затишье ситуация здесь остается сложной. А потому кризис государственности затрагивает не только те страны, которые находятся в фокусе нашего внимания со времен Арабской весны, но и государства, которые раньше казались если не оплотами стабильности, то по крайней мере главными бенефициарами ослабления арабских государств.

• В Израиле ситуация характеризуется мощнейшей асимметрией. Крайне правое правительство Израиля разрушает те основы баланса, которые до этого стабилизировали израильскую внутреннюю и внешнюю политику. Страна находится в состоянии перманентной конфликтности на всех уровнях государства и общества.

• Не менее сложным является положение дел в Пакистане. Страна остро нуждается в иностранной помощи, однако сегодня за проблемы пакистанской экономики не готовы платить ни Китай, ни США, ни страны Залива. В итоге Пакистан находится на грани социально-экономического взрыва, рискующего превратить его в зону «региональной небезопасности».

• Новая логистика касается не только транспорта, продовольствия и информации. Она затрагивает еще и новую роль региона в торговле оружием. До 2022 года регион считался крупнейшим поставщиком продукции СПК, но сегодня уже страны региона становятся поставщиками оружия, получая за это не только финансовые, но и значительные политические уступки и преференции. В дальнейшем такое новое положение дел может стать нормой.

• Теневая экономика и экономика военного времени — не новое явление для региона. Однако необходимо констатировать образование мощной триады «криминал — терроризм — экономика военного времени». В этой триаде нет места идеологии, она вторична. Таким образом, урегулированию мешает тот факт, то бенефициаров от состояния хаоса становится все больше. И это продиктовано не идеологией, а отсутствием других экономических источников для выживания. Это мощнейший фактор, который способствует воспроизводству конфликтов в средне- и долгосрочной перспективе.

• Эффективность международных организаций в регионе остается крайне низкой. Тем не менее их деятельность весьма показательна. Лига арабских государств не способна выступить площадкой для урегулирования конфликтов, но ее саммит в Алжире в прошлом году продемонстрировал ключевые болезненные вопросы, а также помог выявить новые проблемы и конфликты. Все больше намечаются конфликты в ценностях и смыслах между странами Залива и странами Магриба.

• В регионе происходит дегуманизация социальных отношений на фоне продолжающегося роста численности населения и снижением качества жизни. В этих условиях образовательная система не справляется с растущей радикализацией населения. Это мощнейший вызов, который западные страны предлагают решать путем «выстраивания стен», как, например, морская блокада Ливии для борьбы с нелегальной миграцией.

• На Ближнем Востоке все более значимым становится голос стран «второго порядка»: бывшие колониальные державы — Франция и Великобритания — обладают достаточным опытом, чтобы на фоне снижающейся активности США если не заменять их, то по крайней мере выигрывать по ряду направлений, решая свои задачи за счет стран региона. Также нужно отметить появление новых факторов: это Индия, Республика Корея и другие. Это важная задача в том числе для России, которая в экономическом отношении зачастую конкурирует не с США и Китаем, а именно с Республикой Корея и Индией (например, в сфере атомной энергетике). Не следует забывать и об Индонезии. Роль мусульманских стран за пределами Ближнего Востока стабильно растет, что при ослаблении других акторов будет служить и увеличению их геополитической роли в глобальном масштабе.

Иван Бочаров

• В докладе «Ближний Восток: влияние событий в Афганистане и на Украине на ключевые региональные тенденции» мы не ставили цель сравнить воздействие этих событий на Ближний Восток, но это два мощных импульса с глобальными последствиями, которые оказали влияние в том числе на государства Ближнего Востока.

• Среди тенденций стоит отметить оптимизацию политики США на Ближнем Востоке. В СМИ часто встречается тезис о том, что США уходят с Ближнего Востока. Однако термин «оптимизация» гораздо точнее, потому что основные элементы американской ближневосточной стратегии остаются. А потому деятельность США не коррелирует со словом «уход», это скорее сокращение издержек на неперспективных направлениях.

• Вывод американских войск из Афганистана подчеркнул еще один важный тренд: он повлиял на попытки нормализации отношений между региональными соперниками. В частности, Саудовская Аравия, ОАЭ и др. задумались: если американцы вывели войска из Афганистана, можно ли быть уверенными, что в случае гипотетического конфликта, например, с Ираном, США помогут? Или, возможно, следует, наоборот, помириться с Ираном (и другими политическими оппонентами) и снизить риски эскалации? Это не единственное проявление описанной тенденции: участились контакты Турции и Сирии, появились предпосылки для улучшения отношений Турции и Египта. Однако существует большое количество препятствий для нормализации отношений.

• Еще одна тенденция, которую мы выделяем в докладе, это трансформация региональных отношений и позиций отдельных государств. Кардинальных изменений здесь не произошло: возросла роль Турции и ее функции как посредника, транзитной зоны и одного из участников зерновой сделки. В последние годы также наблюдается усиление влияния малых держав. Наиболее ярко это проявилось в 2021 году, когда талибы[1] пришли к власти в Афганистане, и возрос дипломатический вес Катара, который в течение многих лет предоставлял талибам площадку для ведения переговоров. Но многие проблемы на Ближнем Востоке остались неизменными: никуда не делось противостояние Израиля и Ирана, сохранились другие конфликты.

• Гуманитарная ситуация на Ближнем Востоке остается довольно тяжелой, и, хотя в зонах конфликтов активных боевых действий не ведется, например, в Сирии люди живут хуже, чем в горячую фазу войны. Около 17 млн йеменцев и больше 15 млн сирийцев страдают от нехватки продовольствия. Во многих странах Ближнего Востока большинство беженцев из Сирии, в Иране — из Афганистана (около 3 млн человек). И все же, когда талибы пришли к власти, в регионе произошел локальный миграционный кризис. Если говорить о влиянии конфликта в Украине, влияние скорее негативное, но не определяющее. Россия и Украина до начала конфликта занимали 28% мирового экспорта пшеницы и поставляли его в том числе в страны Ближнего Востока и Северной Африки.

• Продовольственный фактор важно учитывать в возможном проявлении социального недовольства в странах Арабского востока, и это может способствовать нарастанию террористической угрозы. На Ближнем Востоке остается много спящих ячеек Исламского государства[2] и ряда других террористических организаций. Если верить социологическим опросам, проводимым на Ближнем Востоке, пока нет оснований говорить о стремительном росте численности сторонников радикальных идей. Тем не менее проблема терроризма не исчезла и по-прежнему занимает важное место в региональной и глобальной повестке.

Видео

1. Организация, деятельность которой запрещена в России

2. Организация, деятельность которой запрещена в России