Четвертое измерение китайской политики в Африке

С начала 2000-х гг. Китай с каждым годом расширяет и углубляет свое экономическое проникновение в страны Африки. В контексте китайской политики в Африке западные комментаторы часто пишут о неоколониализме Китая в регионе. В частности, указывают на «бесцеремонное выкачивание природных ресурсов» из стран «Черного континента». Однако для адекватной оценки китайской политики в регионе крайне важно понимать специфические черты китайской политической мысли и место гуманитарной политики в ней, поскольку именно гуманитарные достижения зачастую компенсируют использование КНР африканских ресурсов, что будет продемонстрировано ниже.

Источник: Reuters

Полезно обратиться к некоторым китайским теориям международных отношений. В числе таковых во главе угла стоит концепция «Поднебесной» (天下). Для всего некитайского мира это слово не более, чем звучное и возвышенное самоназвание Китая. Однако для китайцев оно имеет более глубокий смысл. Понятие «Поднебесная» в древнем понимании относилось ко всему известному миру и Древнему Китаю, в частности. Концепция владения «Поднебесной» детерминируется системой мира, а не государств, где весь мир — это большая семья, в которой китайский император выступает «сыном Неба» и правителем всего мира. В этом контексте показательно позиционирование своего географического положения Древним Китаем и древними цивилизациями вокруг Средиземного моря: Древний Китай находится в центре мира; средиземноморские цивилизации вокруг центра мира, за доминирование над которым они борются между собой. В концепции «Поднебесной» китайский правитель не гегемон, подавляющий силой волю народов, а скорее заботливый и высоких моральных качеств наставник и отец. Эта концепция непосредственным образом связана с конфуцианским термином «Датун» (大同) — «великая гармония» и «великое единение». Идея описывает строгий иерархический порядок и лежит в основе «китаецентризма». «Датун» (大同) фактически антонимична теории классика реализма Т. Гоббса о «войне всех против всех и каждого против каждого» или о «человеке, который по природе эгоистическое существо». Общая суть «Поднебесной» и «Датун» заключается в создании гармоничной системы, в которой элементы существуют в симбиозе. Каждый элемент играет в общей системе исключительно ту роль, которая соответствует его экономическим и политическим возможностям.

В определенной степени опасения по поводу нарастающих империалистических наклонностей Китая обусловлены западноцентричным пониманием международных отношений. Однако декларируемое юридическое равенство государств, равенство государственного суверенитета, созданные на базе европейских философских идей, не всегда соответствуют фактически складывающимся межгосударственным отношениям. Подобный разрыв между «идеальной» моделью межгосударственных отношений и реально сложившейся вызывает дисбаланс, разрушение гармонии. На фоне этого Китай через призму концепции «Поднебесной» видит себя неким покровителем стран, в которых царят хаос и беспорядок. В определенной степени это описывает модель взаимодействия государств, в которой существует строгая иерархия, а у членов каждой ступени есть свои обязанности перед занимающими другие ступени этой пирамиды.

Сегодня идеи «Поднебесной» и «Датун» находят отражение в китайской политике в Африке. Сотрудничество Китая и стран Африки носит взаимовыгодный характер: с одной стороны, Пекин реализует важные инфраструктурные проекты в регионе, а, с другой стороны, восточноафриканские страны обеспечивают стабильную подпитку китайской экономической машины недорогими природными ресурсами. В то же время Китай помогает с решением гуманитарных вопросов в регионе, а африканские страны поддерживают инициативы Поднебесной на идеологическом фронте против Запада в рамках сотрудничества по линии Юг — Юг. Тем самым взаимодействие вносит вклад в укрепление позиции Китая как глобального центра силы. Однако важнейшим инструментом расширения китайского экономического сотрудничества с африканскими странами является гуманитарная политика. Тенденцию можно проиллюстрировать на нескольких примерах.

Известен кейс, имевший место в Демократической республике Конго в 2017 г. В 2008 г. Правительство ДРК заключило сделку с китайскими компаниями Sinohydro Corp и China Railway Group Limited. По условиям сделки, китайские компании инвестируют часть прибыли от добычи кобальта и меди в строительство в стране больниц, дорог и другой инфраструктуры в обмен на отмену национальных налогов на добычу полезных ископаемых в отношений двух указанных китайских компаний. В 2017 г. EITI [1] назвал данную сделку кабальной для Киншасы и призвал денонсировать ее. Однако на тот момент к реальным действиям со стороны конголезских властей это не привело. В политических кругах ДРК дискуссии о денонсации этой сделки начались только в 2023 г.

Логичным был бы вопрос о том, что заставило конголезских властей тогда, в 2017 г., заморозить дискуссию о справедливости этой сделки. В 2018 г. в Западной Африке разразилась эпидемия лихорадки Эбола. Китай был одним из тех государств, которые оказали существенную помощь африканским странам, в том числе и ДРК, в борьбе с эпидемией. В частности, в ДРК Китай направлял медицинские и защитные средства, группы китайских медиков, а также непосредственно материальную помощь. На наш взгляд, такое «буксование» со стороны правительства ДРК по расторжению «кабальной» сделки отчасти связано с участием Китая в борьбе с Эболой, которое подействовало как «мягкая сила» на правительство и население страны. Как высказался занимавший в 2018 г. пост министра здравоохранения ДРК Оли Илунга Каленга: «Денежная помощь окажет немедленную помощь в борьбе с эпидемией. Прагматичная и эффективная помощь Китая является доказательством истинной дружбы между двумя сторонами».

Другим примером, когда китайская гуманитарная политика показала себя стимулирующим фактором для расширения экономического сотрудничества Китая со странами Африки, стала динамика экономических отношений Китая и Кении с 2011 г. Для Восточной Африки конец 2010 г. был отмечен сильнейшей засухой, которая в дальнейшем спровоцировала голод. Эта гуманитарная катастрофа унесла жизни миллионов жителей стран данного региона, стимулировала миграционные процессы из наиболее бедных стран Восточной Африки, в основном из Сомали. При этом большая часть беженцев стремилась именно в относительно благополучную Кению (среди стран Восточной Африки в Кении самый большой ВВП на душу населения и самая развитая социальная инфраструктура), что создало на сомалийско-кенийской границе сложную ситуацию с беженцами, которых кенийское правительство опасалось принимать в больших количествах. Летом 2011 г. на помощь пришел Китай. Китайскими властями были приняты, в частности, такие решения, как выделение странам Восточной Африки гуманитарной помощи на сумму около 14 млн долл. и выделение пострадавшим странам помощи на сумму около 70 млн долл. (20 млн из которых были направлены Кении). На эти деньги кенийскими властями были закуплены в том числе продовольственные товары на китайском рынке, преимущественно рис. После устранения последствий засухи последовала активная реализация в Кении китайских проектов по строительству транспортной инфраструктуры, школ, больниц и пр.

Весьма интересна следующая статистика, собранная сотрудниками портала Afrobarometr, которая отражает факторы, создающие положительный имидж Китая среди жителей Кении. Более 55% респондентов указали, что именно инвестиции в инфраструктуру стали наиболее значительным имиджевым фактором Китая в Кении. При этом, наряду с таким значительным проектом КНР, как скоростная автомагистраль Найроби — Момбаса, планомерно реализуется строительство школ, больниц.

Отметим, что за период 2011–2018 гг. увеличились и объемы двусторонней торговли между Кенией и Китаем. Если объем китайского экспорта в Кению в 2011 г. едва превышал 1,5 млрд долл., а кенийского в Китай — 40 млн долл., то уже в 2018 г. объем экспорта Китая в Кению составил около 3,75 млрд долл., а объем экспорта Кении в Китай превысил 110 млн долл. Также интересна структура экспорта обеих стран. В структуре кенийского экспорта в Китай в 2018 г. около 60% составляли цирконовые, титановые, железные руды и концентраты (то есть полезные ископаемые), а в структуре китайского экспорта в Кению в том же году около 70% занимали строительная техника и оборудование. Соответственно, структура взаимного товарооборота в эти годы отражала некие симбиотические отношения Китая и Кении: китайская экономика получала необходимые ей полезные ископаемые в большом количестве, а Кения — товары, необходимые для реализации общественно значимых инфраструктурных проектов.

Примечательно то, что доля импорта китайских товаров в общем импорте Кении начала стремительно увеличиваться с 2011 г. Такая динамика сохранялась до 2018 г. Структуру импорта Кении из Китая преимущественно составляли промышленное оборудование, изделия из металла и транспортные средства. Подобную структуру кенийского импорта некоторые авторы связывают с тем, что закупки этих товаров осуществляют прежде всего для обслуживания инфраструктурных проектов с участием Китая, подрядчиками на которых в большинстве своем выступают именно китайские компании. Повышение доли импорта перечисленных товаров, динамика которого стала увеличиваться именно с 2011 г., можно поставить в прямую зависимость от увеличения китайских подрядчиков в Кении.

Еще раз подчеркнем, что бум товарооборота между Китаем и Кенией пришелся именно на период с 2012 г., сразу после той самой страшной засухи в Восточной Африке, в преодолении последствий которой Китай сыграл заметную роль. Динамика китайско-кенийского товарооборота — это один из многих примеров на континенте, когда углубление экономического сотрудничества с Китаем следовало за активизацией китайской гуманитарной политики.

Было бы крайне опрометчиво заявлять о том, что каждое отдельное проявление китайско-африканских отношений отвечает «духу равенства, равноправия и справедливости», о котором заявляют китайские власти. В Африке определенно имеют место случаи, подобные кейсу ДРК с компаниями Sinohydro Corp и China Railway Group Limited, который был описан выше. Однако необходимо смотреть на полную картину этих взаимоотношений, а не на частности. Если перенести концепцию 天下 на сотрудничество Китая с Африкой, то цель взаимоотношений не достижение принципа обоюдной выгоды в каждом отдельном случае, а достижение гармоничного сосуществования, симбиоза.

Как писал китайский политический философ Чжао Тиньян, известный своими трудами по модернизации идей «Поднебесной» к современной политической теории: «Главной проблемой современного мира являются не несостоявшиеся государства по типу Сомали, а несостоявшиеся миры, где царят война и хаос» [2]. Своей гуманитарной политикой Китай в определенной степени устраняет хаос и беспорядок в Африке южнее Сахары, в самом «горячем» регионе планеты, устанавливает гармонию путем предоставления гуманитарной помощи нуждающимся, строительства больниц, школ, научных центров, проведения научных культурных и научных обменов. Однако гармония — это не равенство, справедливость и соразмерность компонентов в частностях; гармония — это равновесие всей системы в целом.

 

1. Extractive Industries Transparency Initiative (рус. Инициатива прозрачности добывающих отраслей) — международная организация, разрабатывающая стандарты надлежащего управления нефтью, газом и минеральными ресурсами. Государства — члены EITI обязаны публиковать ежегодный отчет о контрактах и лицензиях, производстве, сборе доходов, распределении доходов, а также социальных и экономических расходах. Демократическая Республика Конго в 2017 г. уже была членам EITI и внедряла разработанные ей стандарты/
2. Zhao T. rethinking Empire from the Chinese Concept “All-under-Heaven” // Social Identities. № 1. Р. 29.