Внешняя политика Сербии в картине региональных взаимоотношений

В январе 2022 г. влиятельный австрийский балканист Ф. Бибер в статье для Foreign Policy откровенно назвал внешнюю политику А. Вучича «угрозой для Европы». Выдвижение 10 июня 2022 г. устами канцлера ФРГ О. Шольца фактически ультиматума Сербии по двум важнейшим вопросам — Косово (введение в переговорную формулу понятия «взаимное признание» вместо «нормализации отношений») и присоединение к антироссийским санкциям — в этом контексте представляется системным шагом, актом принятия вассальной присяги (оммажа) перед Берлином и Брюсселем. Получившая популярность отповедь А. Вучича демонстрирует, что нервозность нынешней ситуации сказывается и на сербском лидере, выступившем предельно откровенно. В частности, на пресс-конференции с О. Шольцем он произнес: «...вы выступаете за территориальную целостность Украины, а сербы выступают за территориальную целостность Сербии. Прошу меня извинить».

Похоже, что условия для сербского внешнеполитического маневра становятся менее комфортными. С другой стороны, в последние годы, при всей сложности положения Сербии в структуре отношений балканского региона, сербское государство сумело нащупать определенную модель существования и даже извлечения политических и экономических выгод в условиях турбулентности.

Вызовы, стоящие перед сербским государством, балансирование в стесненных условиях — все это делает актуальным новое переиздание идеи «двойного вассалитета», возможно, в более совершенной форме. Следует отметить, что понятия «вассал» и «сюзерен» совершенно неприменимы для оценки отношений России и Сербии, имеющих принципиально иной характер. Следовательно, вряд ли Москве следует сетовать на свое вероятное отсутствие в новой феодальной расстановке.

В более ранних работах [1] уже были рассмотрены различные направления внешнеполитического маневрирования Сербии, что одновременно с этим позволило охарактеризовать различные аспекты внутренней политики, истории экономики и дипломатии страны. Напомним несколько тезисов двухлетней давности.

«...Тактически ситуация для России благоприятна, но стратегически в проекции на несколько лет вперед ситуация ультиматума для Сербии («с ЕС или с Россией») остается на повестке дня. Первый серьезный ультиматум со стороны Брюсселя приведет к пересмотру этой конструкции...».

«...приоритетом Белграда является миролюбие и стабильность, необходимые для восстановления и залечивания ран, нанесенных XX веком. Демография, инвестиции, отсутствие политических потрясений, реализация транзитной роли — слагаемые сербской политической логики. Все это требует политической стабильности, а значит — максимального миролюбия в отношениях с соседями и самым мощным военным блоком в Европе...».

Милан Лазович:
Сидеть на двух стульях Белграду все сложнее

Дальнейшее развитие событий как минимум не опровергло эти утверждения. Но в январе 2022 г. влиятельный австрийский балканист Ф. Бибер в статье для Foreign Policy откровенно назвал внешнюю политику А. Вучича «угрозой для Европы». Выдвижение 10 июня 2022 г. устами канцлера ФРГ О. Шольца фактически ультиматума Сербии по двум важнейшим вопросам — Косово (введение в переговорную формулу понятия «взаимное признание» вместо «нормализации отношений») и присоединение к антироссийским санкциям — в этом контексте представляется системным шагом, актом принятия вассальной присяги (оммажа) перед Берлином и Брюсселем. Получившая популярность отповедь А. Вучича демонстрирует, что нервозность нынешней ситуации сказывается и на сербском лидере, выступившем предельно откровенно. В частности, на пресс-конференции с О. Шольцем он произнес: «...вы выступаете за территориальную целостность Украины, а сербы выступают за территориальную целостность Сербии. Прошу меня извинить».

Похоже, что условия для сербского внешнеполитического маневра становятся менее комфортными. С другой стороны, в последние годы, при всей сложности положения Сербии в структуре отношений балканского региона, сербское государство сумело нащупать определенную модель существования и даже извлечения политических и экономических выгод в условиях турбулентности. В рамках данной статьи мы рассмотрим факторы, усложняющие или, напротив, облегчающие возможности для внешнеполитического маневра Сербии. Несколько исторических примеров, представленных в заключительном разделе, направлены на то, чтобы показать, что сербская модель балансирования имеет определенную историческую укорененность. Выводы статьи не содержат конкретных рекомендаций. Скорее, их можно рассматривать в качестве призыва к проявлению дальновидности, которой не хватило в гуманитарной политике на болгарском, чешском или ином направлении в относительно спокойные нулевые годы.

Приборная панель многовекторной настройки

В начале 2022 г. при всех оговорках сербское государство, прежде всего в экономических начинаниях, действовало вполне уверенно. Определенным показателем здесь выступает тот факт, что государственный долг (Government Public Debt) Сербии в 2020–2022 гг. держался на уровне 51–53% от ВВП, при этом средний показатель стран еврозоны составляет 98,3%. В целом Сербии удалось решить проблему автономизации, стабилизировать внутриполитическую ситуацию ценой политической централизации, справиться с эпидемией, а также позиционировать себя в качестве центра региональных коммуникаций, что обеспечило приток инвестиций в масштабные инфраструктурные и промышленные проекты.

Издержки данной стратегии — сохранение среднего (относительно соседей по региону) уровня зарплат в Сербии. Он ниже, чем в Словении, Хорватии, Румынии и Болгарии, но выше, чем в Черногории, Боснии и Герцеговине, Албании и Северной Македонии, что при существенном росте цен ведет к постепенному обеднению основной массы населения.

Екатерина Энтина, Георгий Энгельгардт, Денис Еремин:
Всеобщие выборы в Сербии — 2022

Важное обстоятельство, о котором стоит упомянуть, — значительное присутствие в стране германского бизнеса. Как подчеркнул А. Вучич на совместной пресс-конференции с О. Шольцем, в немецких компаниях на территории Сербии трудоустроено 77 тыс. сербских граждан (в 2014 г. число составляло 17 тыс., планируется увеличение до 100 тыс.). Отметим, что доля сербского экспорта в Германию (около 2,74 млрд евро) претендует на паритетный статус (42,1%) в структуре двустороннего товарооборота (6,51 млрд евро), но более это справедливо в отношении Италии (44%), Венгрии (47,5%) и Польши (44,3%) [2].

Таким образом, с хозяйственной точки зрения Сербия чувствует себя весьма комфортно в системе континентальных хозяйственных связей, а некоторые европейские государства вряд ли заинтересованы в утрате сербского рынка и локаций.

С другой стороны, существует немало точек давления на руководство Сербии. Решение корпорации «Фиат-Крайслер» перенести часть производства из г. Крагуевац (центральная Сербия) в Словакию повлекло акции протеста рабочих и волну претензий к сербскому государству, владеющему 33% акций предприятия. При этом сербское руководство по-прежнему вправе рассчитывать на фактор инвестиционной привлекательности своего государства — уход одного предприятия вполне может быть замещен приходом бизнеса из Франции, Турции или других стран, заинтересованных в сербских коммуникациях и недорогой рабочей силе.

Энергетика

Следует подчеркнуть, что первые разговоры о намерении Сербии отказаться от российского газа датированы 2015 г. (вспомним наш комментарий семилетней давности), но только сейчас этот вопрос приобретает серьезный характер. И все же существуют два аспекта, препятствующие ограничению российских поставок. Первый аспект заключается в том, что даже в нынешних условиях цена на сербский (реэкспортируемый) газ будет одной из наиболее дешевых в Европе. Второй аспект связан с риском того, что в альтернативных газотранспортных конфигурациях, также развивающихся в регионе, Сербии уготовано периферийное положение. С другой стороны, повышение уровня ультимативности в переговорах о цене на газ, появление все новых требований будет указывать на две вещи: либо на то, что Сербия все-таки нашла себя в новых «альтернативных» региональных газовых конфигурациях, либо на то, что издержки от сотрудничества с Россией стали превышать выгоды.

Интеграция в ЕС и региональная безопасность

Стоит обратить внимание на июньские высказывания премьер-министра Хорватии Андрея Пленковича, провозгласившего, что «сейчас не время сидеть на двух стульях» и Сербия «должна быть очень осторожной [и решить], чью сторону она выбирает и поддерживает, если у нее есть амбиции вступить в ЕС». Другой сюжет связан с возникающим нарративом о правах хорватского нацменьшинства в Сербии, который артикулируется Хорватской академией наук и правящей партией Хорватии. Так вопрос вступления Сербии в ЕС (имеющий собственную историю) рискует приобрести новое ответвление — наряду с коллизией вокруг Косово возникает перспектива хорватского вето [3].

Милан Лазович:
Балканская турбулентность. Белград остается проводником интересов России в регионе

Говоря о позиции Хорватии, подчеркнем факт увеличения численности контингента Хорватии в составе миссии KFOR в Косово в 3,5 раза (с 40 до 150 человек). Характерно, что, риторически декларируя «уход из Балкан в Европу», Загреб расширяет присутствие в этой узловой точке региона.

Это решение было принято в течение 2021 г., то есть задолго до украинской эскалации, которая, как принято утверждать, «заставляет волноваться по поводу ситуации на Балканах». Данное утверждение легко опровергается логически и хронологически. Однако концентрация иностранных контингентов в миссиях EUFOR и KFOR — реалия, с которой Белграду предстоит иметь дело. Отметим, что речь идет о контингентах прежде всего континентальных европейских стран (Германия, Италия, Венгрия, Польша, Греция, Австрия, Хорватия), Турции, а также Великобритании, решившей, похоже, отменить решение 2019 г. о свертывании военного присутствия в EUFOR.

К сожалению, приходится констатировать вероятность сценария «управляемой эскалации», обращенной против Белграда и сербских интересов в регионе. Виновник (Сербия и Россия) уже назначен [4], а евроатлантические страны не отказались бы от военно-политической акции с гарантированным исходом, опровергающей представления о собственной нерешительности. Загвоздка в том, что с большой вероятностью данная акция лишь умножит проблемы, а отсутствие России за переговорным столом не гарантирует наличия симфонии между другими «великими державами» по принципиальным вопросам нового регионального переустройства.

Инициатива «Открытые Балканы»

Не стоит исключать крайне коварной ситуации, когда вполне искренние попытки евроинтеграции сербской стороны будут встречаться с хорватским (или иным) вето и стимулировать рост евроскептицизма в самой Сербии, что в свою очередь будет разыгрываться евроатлантическими алармистами, которые будут говорить о необходимости поддержания блоковой дисциплины, «заведении» Белграда «в общее стойло» и избавления от бремени «нейтралитета».

Парадокс заключается в том, что, не страдая от избытка евроиллюзий, руководство Сербии вполне сознательно поддерживает практические интеграционные инициативы. В то же время ярые искатели членства в ЕС фактически саботируют проекты, связанные с евроинтеграцией, при этом недоумевая, почему заветный статус не становится ближе.

Примером служат процессы, развивающиеся в рамках региональной инициативы «Балканский мини-Шенген» / «Открытые Балканы», которая иронично зовется в народе «европейской прихожей» (серб. «чекаоница»), однако содержит вполне обоснованные инициативы по созданию единого регионального рынка и товаропотока. Предлагающиеся в этом контексте инфраструктурные инициативы Белграда (например, по строительству транзитного газопровода) сталкиваются с саботажем со стороны Сараево (Босния и Герцеговина), Подгорицы (Черногория) и Приштины («Косово»), которые опасаются скрытого продвижения идеи «Великой Сербии». Также говорится о проекте «Великой Албании», поскольку Тирана (как и Белград) практически содействует образованию единого экономического и транспортного пространства.

Необходимо порассуждать о конечных бенефициарах проекта. Фактически ими могут стать все европейские страны, заинтересованные в установлении стабильного транзита из континентальной Европы в Восточное Средиземноморье через Паневропейские коридоры X и VIII. Безусловно, речь идет о развитии инфраструктуры НАТО, частью которой станет авиабаза в центральной Албании.

Как ни странно, но получается, что «Великая Сербия» и «Великая Албания», (если мы допускаем возможность реализации максималистских национальных проектов), в определенной степени поощряются Брюсселем и другими сторонами, заинтересованными в экономическом оживлении Балканского полуострова и складывании в регионе единой системы. В развитии транзита заинтересована и сама Сербия, для которой доступ к морю сулит новые возможности внешней политики на африканском и азиатском направлениях — от «продовольственной дипломатии» до привлечения арабских денег, иранских товаров и ближневосточной нефти. Сопоставимые выгоды могут получить и другие региональные государства, например, Болгария и Греция.

Успех внешней политики Белграда и Тираны в данном отношении выражается через возникшее в июне 2022 г. согласие нового премьер-министра Черногории Др. Абазовича (этнического албанца) присоединиться к «Открытым Балканам». Впрочем, черногорская внутренняя нестабильность сейчас не дает оснований говорить о долговременном значении этого шага.

Кадр из к/ф "Отель Белград"

Отель «Белград» 2022 Ed.

Отсылка к блокбастеру с Милошем Биковичем в главной роли неплохо иллюстрирует процесс возникновения на Балканах новой российской и русскоязычной диаспоры. Существует некоторая параллель между переселенцами 2022 г. и белой эмиграцией 1920-х гг., поскольку решение о релокации и в том и в другом случае имело значительную политическую обусловленность. Как и веком ранее, новое поколение русских переселенцев может добавить модерна в сербскую жизнь — например, с открытием офиса «Яндекса» в Сербии. С сожалением констатируем, что прогрессивные и перспективные шаги, выводившиеся неоднократно в политические рекомендации, сегодня осуществляются стихийно и вопреки.

Также очевидно, что в новой диаспоре существует политизированная прослойка, установки которой не сочетаются с пророссийскими настроениями сербского общества либо значительной его части. Наслоение смыслов условных «Патриарших прудов» на реалии сербской глубинки вряд ли приведет к фатальным итогам, однако в Белграде, вероятно, предпочли бы держать эти «реагенты» на «разных полках». Появление нового платежеспособного сословия способствует гостеприимству, но также нарушает сложившийся в местном обществе баланс [5]. Полагаем, что «новая миграция» может стать интересным этносоциальным феноменом.

Новое издание «двойного вассалитета»

В заключение считаем нужным подчеркнуть несколько сюжетов, ценность которых в нынешней ситуации растет.

Битва при Никополе. Миниатюра из Хроник Жана Фруассара

Идея маневрирования весьма укоренена в сербской государственнической традиции, а западная ориентация не табуирована и даже имеет положительные исторические коннотации. Например, обретение средневековой Сербией статуса королевства стало возможным не только благодаря распаду Византийской империи (завоеванной в 1204 г. крестоносцами), но и благодаря отношениям с Ватиканом. Первый сербский король Стефан Первовенчанный (Стефан II) из династии Неманичей принял корону в 1217 г. из рук легата (посланника) Папы римского Гонория III [6]. Еще до коронации Стефан II предпринял попытку найти покровительство императора Священной Римской империи Фридриха Барбароссы, окончившуюся, впрочем, неудачей ввиду гибели последнего в ходе Третьего крестового похода [7]. Более успешным начинанием стал династический брак с Анной Дандоло, внучкой венецианского дожа Энрико Дандоло, а также женитьбу на Елене Анжуйской другого короля Сербии Стефана Уроша I (1243–1276 гг.). Целью дипломатических усилий на западном направлении стал выход из вассальных отношений с императором Византии, который, как отмечает историк С. Чиркович, «относился к сербам как полновластный хозяин и судья», играл на династических противоречиях, единолично назначая и смещая правителей-предшественников первого короля Сербии [8]. В конечном итоге политика балансирования между Западом и Востоком, включавшая маневрирование в отношениях с Венецией, Венгрией, Рагузой, Никейской империей и Эпирским деспотатом, содействовала подъему средневекового сербского государства, пик которого пришелся на 1330–1350-е гг.

Другой иллюстрацией внешнеполитического лавирования служит дипломатия деспота Стефана Лазаревича (1389–1427 гг.), государственного деятеля периода заката средневековой Сербии. Получив трон после поражения на Косовом поле, Стефан Лазаревич стал вассалом Османской империи и сражался на ее стороне в битве при Ровине (1395 г.) против молдавского господаря Мирчи Старого, под Никополем (1396 г.) — против европейских крестоносцев, а затем под Анкарой (1402 г.) — против Тимура Тамерлана. Воспользовавшись династическим кризисом в Османской империи, в 1400-е гг. Стефан Лазаревич попытался выйти из вассальных отношений и осуществил сближение с Венгрией, благодаря чему были получены земли в центральной и северной Сербии (также С. Чиркович говорит о «двойном вассалитете» [9]). Именно в этот период на сербской политической карте постепенно возникает Белград. Относительно комфортное международное положение позволило Стефану Лазаревичу начать активную внешнюю политику на юго-западном направлении, выражавшуюся в оказании поддержки черногорскому правящему дому Балшичей, который вел борьбу против венецианцев в ходе Скадарских войн. Долгая борьба с венецианцами, продолжавшаяся вплоть до смерти Стефана Лазаревича, окончилась тем, что в составе сербского государства оказался портовый город Бар (современная Черногория), который был потерян только в 1443 г. Впрочем, в 1459 г., с падением древней столицы Смедерево, история средневекового сербского государства подошла к концу.

Битва при Анкаре

Итак, в период кризисов крупных политических центров, таких как Византия XIII в. и Османская империя после Баязида I, многовекторность открыла возможности для укрепления сербского государства, продления его существования и даже территориальных приращений. Но при наличии усиленного нажима с одной (или более чем одной) стороны, а также династического кризиса внутри государства, коллапс государства оказался неизбежен. Осмелимся утверждать, что эти и многие другие уроки изучены сербскими руководителями и их советниками, которых невозможно упрекать в неразумности, малодушии и тем более наивности.

Вызовы, стоящие перед сербским государством, балансирование в стесненных условиях — все это делает актуальным новое переиздание идеи «двойного вассалитета», возможно, в более совершенной форме [10]. Следует отметить, что понятия «вассал» и «сюзерен» совершенно неприменимы для оценки отношений России и Сербии, имеющих принципиально иной характер. Следовательно, вряд ли Москве следует сетовать на свое вероятное отсутствие в новой феодальной расстановке.

1. Пивоваренко А.А. К вопросу о внешней политике Сербии на юго-западном направлении. Международная аналитика. 2021;12(1):162-175. https://doi.org/10.46272/2587-8476-2021-12-1-162-17

2. Сербский экспорт в Италию в 2021 г. составил 1,83 млрд. евро, общий товарооборот ок. 4,14 млрд. евро. Сербский экспорт в Россию (2021 г.) составил 0,84 млрд. евро (35,3%), товарооборот 2,27 млрд. евро. Сербский экспорт в Турцию составил 0,29 млрд. евро (16,7%), товарооборот 1,73 млрд. евро. Сербский экспорт в Китай составил 0,82 млрд. евро (18,3%), товарооборот 4,47 млрд. евро. Источник: Статистическое агентство Сербии. Аналогичным образом высчитаны показатели в отношении Польши и Венгрии. URL: https://publikacije.stat.gov.rs/G2022/Pdf/G20221021.pdf

3. Наподобие тому как Словения ветировала Хорватию по вопросу доступа в открытое море в районе Истрии или Болгария ветирует заявку Северной Македонии.

4. Rajic D., Hoare M.A. Serbia and Russia and the Coming Balkan Storm. URL: https://afsa.org/serbia-and-russia-and-coming-balkan-storm

5. Так, приход платежеспособной русской эмиграции способствовал повышению арендной платы на белградские квартиры. Рост цен вызывает недовольство прежних арендаторов, сербского среднего класса и студенчества, которое вынуждено ухудшать условия проживания.

6. Чиркович С. История сербов. М., 2009. С. 50-51.

7. Чиркович С. История сербов. М., 2009. С. 41.

8. Чиркович С. История сербов. М., 2009. С. 39.

9. Чиркович С. История сербов. М., 2009. С. 129-132.

10. Исламов Д. Движение санкционного неприсоединения: Сербия и Турция. URL: https://globalaffairs.ru/articles/neprisoedinenie-serbiya-i-turcziya/