На протяжении нескольких лет, прошедших с начала событий «арабской весны», коренным образом повлиявших на динамику социально-экономического и политического развития всех без исключения государств Ближнего Востока и Северной Африки (БВСА), в Северной Африке [1] происходило складывание новых и трансформация старых тенденций развития и угроз безопасности, с которыми сталкиваются и государства региона, и их соседи.

Сохраняющийся низкий уровень доверия и политического взаимодействия между североафриканскими государствами продолжает оставаться главной преградой на пути преодоления экономических трудностей и выстраивания «здоровой» модели региональной торговли, ориентированной на создание благоприятного инвестиционного климата и прочной основы для последовательного экономического роста и международного сотрудничества в Северной Африке. Турбулентность социально-экономического развития, которая определяется сложной совокупностью внутренних и внешних факторов, в одинаковой степени представляет собой серьезный вызов для всех государств региона, хоть и находящихся на разных стадиях политического развития. Ввиду сохранения «стабильной неопределенности» в зонах неразрешенных военно-политических конфликтов (в Западной Сахаре, на севере Мали и Нигера, в Ливии и Судане) в регионе усиливается влияние теневого сектора экономики, охватывающего не только криминальную сферу торговли (контрабанду и распространение оружия, наркотиков, торговлю живым товаром), но и ранее остававшиеся легальными или полулегальными сектора экономики (в том числе добычу минеральных ресурсов, а также импорт продуктов питания).

Арабская Северная Африка и прилегающие к ней на юге территории региона Сахель [2] неизменно являются одним из эпицентров борьбы с международным терроризмом в лице заметно ослабшего к 2018 г. ИГ и в то же время многократно окрепшей организационно и финансово Аль-Каиды. Однако ключевым фактором региональной нестабильности и главной угрозой безопасности для государств и населения остаются неразрешенные вооруженные конфликты. На фоне ряда замороженных конфликтов (например, в Западной Сахаре) серьезную опасность как для самих государств региона, так и для их соседей и всего мирового сообщества представляют все еще далекие от урегулирования ситуации в Ливии, Египте (на Синайском полуострове) и Судане. Эти три зоны нестабильности продуцируют целый комплекс традиционных и нетрадиционных угроз безопасности, нивелировать которые силами лишь государств региона не представляется возможным.

В частности, речь идет о целом комплексе вызовов гуманитарной и экологической безопасности, ставших результатом разрушения социальной и экономической инфраструктуры и повлекших колоссальный вред гражданскому населению не только в Ливии и Судане, но и на территории сопредельных государств (в Алжире, Тунисе, Египте). Недостаток продуктов питания, медикаментов и товаров первой необходимости в сочетании с нехваткой квалифицированных медицинских специалистов на местах и отсутствием эффективной государственной политики в сфере здравоохранения создают в зонах конфликтов условия эпидемиологической опасности. Ввиду сравнительной открытости границ и возросшей интенсивности миграционных потоков созданы условия для беспрепятственного распространения заболеваний как в Северной Африке, так и в прилегающих регионах.

Миграционный поток усиливает давление на инфраструктуру и создает благоприятные условия для развития теневого сектора экономики на трансграничной основе в региональном и глобальном масштабе. Сочетание увеличения миграционного потока с тождеством политической культуры и законов военного времени в зонах вооруженного противостояния привело к возрождению архаических форм асимметричного и по своей сути дискриминационного взаимодействия между различными расовыми, этническими и конфессиональными группами. В то же время именно миграционная проблема привлекает к региону куда большее внимание международной общественности, чем любой другой вызов; и это может иметь конструктивное значение для интенсификации международных усилий по содействию поступательному развитию и преодолению вызовов экстенсивного роста на современном этапе.

Итоги 2018 года

В мае 2018 г. в Тунисе состоялись первые после событий «арабской весны» всеобщие муниципальные выборы [3], ставшие главным политическим событием, которое ознаменовало продолжение последовательного эволюционного развития и приверженность большинства рядовых граждан-избирателей и политических акторов ранее установленным правилам и принципам политической жизни. Политическая система Туниса вновь доказала свою жизнеспособность и легитимность, сумев преодолеть очередной этап кризисных явлений. Тем не менее на фоне поддерживаемых международным сообществом конструктивных политических преобразований сохраняет свою остроту широкий комплекс проблем экономического характера, вызванных как перекосами и несовершенством экономической модели в целом, так и конъюнктурными вызовами в частности. Высокий уровень террористической опасности, движение миграционных потоков из соседней Ливии, где не прекращаются вооруженные столкновения, — все эти факторы продолжают негативно влиять на инвестиционную привлекательность Туниса и формируют главную угрозу его туристической отрасли. С её восстановлением и развитием правительство Юсуфа Шахеда связывает серьезные ожидания [4]. На протяжении последних двух лет центральным для сферы туризма стал проект на о. Джерба, который несколько удален от основной территории страны, и потому считается безопасным и перспективным.

В Алжире в преддверии запланированных на 2019 г. президентских выборов состоялась беспрецедентная по своим масштабам кадровая чистка и серия перестановок в командовании вооруженных сил [5]. Учитывая роль, которую играют военные в политической системе этого североафриканского государства, стоит признать это событие важным для жизни страны. На фоне остающихся непреодоленными трудностей в экономике, в частности многолетнего кризиса нефтегазового комплекса и ориентированной на импорт ресурсной экономической модели, ближайшее окружение президента А. Бутефлики и высшее политическое руководство страны в целях сохранения шаткого равновесия и стабильности политической системы поддержали выдвижение кандидатуры 81-летнего политика на пятый президентский срок. Стремление повысить эффективность системы национальной безопасности тесным образом сочетается с желанием руководства Алжира не потерять контроль над ситуацией в случае резкого ухудшения положения внутри страны и на её рубежах. Комплекс нетрадиционных угроз со стороны сопредельных государств Сахеля на юге и Ливии на востоке, а также остающаяся официально закрытой граница и комплекс неразрешенных вопросов с Марокко на западе заставляют Алжир опираться на собственные силы в вопросах обеспечения национальной безопасности. Тем не менее эволюция политической системы неизбежна, т.к. А. Бутефлика не может бесконечно долго находиться у власти ввиду его возраста и состояния здоровья.

Осенью 2018 г. король Марокко Хасан II выступил [6] с инициативой создания механизма диалога между Королевством и Алжиром с целью предметного обсуждения ключевых аспектов межгосударственных отношений, в том числе в контексте ситуации в Западной Сахаре. Перспективы примирения двух главных региональных оппонентов неопределенны, поскольку, несмотря на всю экономическую нецелесообразность и убыточность для сторон длящегося десятилетиями противостояния, ни в Алжире, ни в Марокко не сформировалось подходящих условий, и потому нет необходимой политической воли к пересмотру конфликтной модели двусторонних взаимоотношений. На фоне в целом стабильной политической ситуации в Королевстве в 2018 г. громко прозвучало майское заявление МИД о разрыве дипломатических отношений с Ираном [7], что стало одним из поводов к сближению последнего с Алжиром и к усилению сотрудничества Рабата с Эр-Риядом. Дальнейшее вовлечение стран Северной Африки в геополитические конфликты держав Западной Азии контрпродуктивно, но видится неизбежным, учитывая неуклонное смещение регионального экономического и информационного центров на Аравийский полуостров и в район Персидского Залива.

Для исполнения «дорожной карты» спецпредставителя генсека ООН Г. Саламе и договоренностей, достигнутых под эгидой президента Франции Э. Макрона на международной конференции в Париже в мае 2018 г., в Ливии на протяжении всего 2018 г. предпринимались попытки организовать парламентские и президентские выборы. На международной конференции, организованной уже итальянским премьером Дж. Конте в Палермо в ноябре 2018 г., была предпринята новая попытка начать перезапуск политического процесса ввиду полной недееспособности в современных реалиях Схиратских соглашений 2015 г [8]. Тем не менее никаких принципиальных решений принято не было. На фоне продолжающихся спорадических всплесков вооруженного противостояния в Триполи в стране отсутствует прочная основа для политического урегулирования из-за неготовности и нежелания ключевых игроков идти на реальные уступки.

Тяжелейший экономический и многолетний гуманитарный кризисы, отягченные голодом 2018 г., неразрешенность пограничного конфликта с Южным Суданом, а также сложные отношения с соседями — в первую очередь Эритреей, Эфиопией и Египтом — остаются главными среднесрочными факторами развития Судана, определяющими как внутреннюю, так и внешнюю политику этого государства. Судан остается вовлеченным в конфликты с соседями (в 2018 г. в наибольшей степени с Египтом и Эритреей), а также конфликты на территории соседних государств (в Ливии, Эритрее, Южном Судане) и между соседями (Эфиопией и Эритреей). Одной из сравнительно новых долгосрочных проблем региона, частью которой выступил пока в качестве соучастника и посредника Хартум, стал спор между Аддис-Абебой и Каиром вокруг плотины «Возрождение» на Ниле. В обозримой перспективе основной задачей для политического руководства страны станет использование внешнеполитических вызовов и конъюнктуры с целью переизбрания Омар аль-Башира на предстоящих в 2020 г. очередных выборах. В этой связи показательным выглядит стремление страны усилить свои контакты с Турцией (сделка по аренде о. Суакин) и Катаром с одной стороны, а также Египтом и Саудовской Аравией — с другой.

Перспективы для России

В обозримой среднесрочной перспективе (до 2024 г.) интерес к развитию отношений с Россией среди государств североафриканского региона будет последовательно расти. Такое внимание вызвано, с одной стороны, определенными успехами Москвы по «возвращению» на Ближний Восток в результате сирийской кампании, а с другой — очевидными провалами отдельных европейских государств и Европейского Союза в целом в их попытках выступить эффективным гарантом региональной безопасности на фоне последовательного сокращения интереса и вовлеченности США в дела региона. Неспособность или нежелание «единой» Европы разделить ответственность за установление новой архитектуры безопасности в регионе с учетом новых реалий, а также подчеркнутое дистанцирование Китая от любых политических инициатив порождает определенные ожидания новых подходов и заставляет государства Северной Африки с большим вниманием относиться к России как к альтернативному полюсу силы в глобальном политическом раскладе.

Тем не менее необходимо признать, что страны региона не рассматривают Россию в качестве партнера, способного эквивалентно заместить США, Европу или Китай в вопросах внешней торговли, инвестиций, импорта технологий и других ключевых аспектах перспективного экономического взаимодействия. Сохранение и приумножение сотрудничества в конкретных областях, включая такие традиционные из них, как энергетика (в том числе перспективные и альтернативные источники) и ВПК (в случае с Алжиром, Египтом, Суданом и Ливией) видится вполне вероятным, но явно недостаточным, чтобы принципиальным образом изменить место России в списке внешнеторговых партнеров Северной Африки и в скором времени форсировано преодолеть структурную несовместимость экономических моделей. В свою очередь во внешней политике и внешней торговле России этот регион также будет оставаться второстепенным направлением ввиду как его географической удаленности, так и отсутствия там стратегических интересов и серьезных экономических возможностей для РФ.

Куда более перспективным видится рассмотрение североафриканского региона как зоны перспективного сотрудничества России со странами арабского мира (включая «старые» — Египет и Алжир — и «новые» — Катар и ОАЭ — региональные державы) и европейскими государствами в деле обеспечения комплексного ответа на актуальные вызовы современности.

Ключевой сферой взаимодействия может стать политика в сфере безопасности, включая не только достаточно узкопрофессиональную, хоть и востребованную, область противодействия международному терроризму, но и создание новой архитектуры региональной безопасности как таковой, основанной на принципах инклюзивного диалога, прагматизма и полицентризма.

Определенный интерес к вовлечению России в процесс политического урегулирования военно-политических конфликтов в Северной Африке уже существует и среди отдельных государств Европы. В 2017–2018 гг. это продемонстрировала активность межгосударственных контактов на высшем уровне, а также возросшая частота обращений к официальному политическому руководству России со стороны различных региональных игроков (Алжира, Египта, Ливии) в рамках поиска путей урегулирования ливийского кризиса. Так, участие представительной российской делегации во главе с премьер-министром Д. Медведевым в мирной конференции на о. Сицилия было не без интереса встречено различными политическими кругами как в самой Ливии, так и в ряде заинтересованных в прогрессе мирного процесса государств средиземноморского региона — Италии, Франции, Алжире, Египте и Тунисе. Возросшую готовность и желание разговаривать с Россией «по существу» демонстрируют и заметно участившиеся в 2018–2018 гг. визиты ливийских политиков разного уровня и статуса в Москву для консультаций. В среднесрочной перспективе роль Москвы может расти, что отвечает целям её геополитического позиционирования в регионе и при этом не будет требовать сравнительно серьезных репутационных или ресурсных затрат. В случае и по мере продвижения политического процесса в среднесрочной перспективе остро актуальным вопросом станет восстановление Ливии, определенную роль в котором могут сыграть и российские компании.

В среднесрочной перспективе участие в урегулировании конфликтов, постконфликтном восстановлении и работе над новой архитектурной безопасности в БВСА может стать направлением для сближения и сотрудничества стран региона, заинтересованных в привлечении российского опыта и возможностей, с нерегиональными игроками. Североафриканский трек может стать инструментом выстраивания конструктивного диалога с Францией и Италией, а также возможностью развития взаимодействия с Турцией, ОАЭ, Катаром на принципиально новом уровне. В то же время инструментальное и функциональное назначение нисколько не нивелирует и заметную выгоду от выстраивания конструктивного взаимодействия с традиционными (Египтом, Алжиром) и новыми (Суданом) партнерами в регионе.

Главные события и итоги 2018 года

21 марта 2018 г. на чрезвычайном саммите глав правительств Африканского союза (АС) в Кигали (Руанда) состоялось долгожданное, историческое событие для континента — подписание Соглашения о создании Африканской континентальной зоны свободной торговли (African Continental Free Trade Area, AfCFTA). Цель Соглашения — увеличить объемы межафриканской торговли, которая составляет лишь 15% всего объема торговли континента. В Европе этот показатель составляет 67% [1]. В случае успешной реализации этот проект приведет к появлению крупнейшей в мире по числу участников зоны свободной торговли с рынком, объединяющим население 55 стран — членов АС (свыше 1 млрд человек) и более 3,4 млрд долл. США их совокупного ВВП [2].

Еще одним знаменательным событием как для Африканского континента стало подписание 9 июля 2018 г. совместной декларации о мире и дружбе Эфиопии и Эритреи, что положило конец их 20-летней войне.

Африканские экономики в 2017 г. были устойчивыми и набирали обороты. По данным Африканского банка развития, реальный экономический рост Африки в прошлом году составил 3,6%. Ожидалось, что он составит 4,1% в 2018 г. и останется примерно на этом же уровне в 2019 г [3].

Что касается Африки южнее Сахары (АЮС), то Всемирный банк в октябре текущего года указал, что экономический рост в регионе увеличился, но медленнее, чем ожидалось. В среднем по региону он составил в 2018 г. 2,7%. [4] Во многом рост в 2018 г. обусловлен повышением цен на сырье. В то же время есть значительные вариации по темпам экономического роста от страны к стране.

На Нигерию, ЮАР и Анголу приходится около 60% годового ВВП АЮС. Что касается нересурсных интенсивно развивающихся стран, то их активность в 2018–2020 гг. должна сохраниться на высоком уровне. Устойчивое развитие, поддерживаемое инвестициями в инфраструктуру, продолжится в странах ЗАЭВС при лидерстве Кот-д'Ивуара и Сенегала. Улучшились перспективы роста и в большей части Восточной Африки в силу улучшения положения в сфере сельского хозяйства после засух и возобновления роста кредитования частного сектора. Рост Эфиопии будет самым высоким в регионе, так как спонсируемые государством инвестиции в инфраструктуру продолжатся. Высокие темпы роста отмечаются и у Руанды.

Кроме того, МВФ высоко оценил усилия государственных органов Северной Африки и Ближнего Востока по проведению рыночных реформ после «арабской весны», направленных на то, чтобы преодолеть последствия десятилетий экономического застоя. Регион Северной Африки показывает высокие темпы экономического роста — по оценкам Африканского банка развития — в среднем около 5% в 2018 г [5].

Вместе с тем вызовы сохраняются. Хотя уровень ВВП на душу населения в регионе станет позитивным в 2018 г., он все же останется недостаточным для значительного сокращения уровня бедности. Высоки уровни безработицы.

По итогам 2017 г., товарооборот России с государствами Африки вырос более чем на 25%, поставки продовольственных товаров увеличились на 38%, металлов — на 30%, машин и оборудования — на 24% [6]. Ожидается, что и по итогам 2018 г. будет наблюдаться увеличение объемов российско-африканской торговли.

16 мая 2018 г. в Министерстве экономического развития России состоялась деловая конференция «Россия — Африка», в ходе которой было подчеркнуто, что важно усиливать практическую работу в рамках уже существующих межправительственных комиссий между африканскими странами и РФ, а также создавать новые комиссии.

В рамках деловой программы Петербургского международного экономического форума 2018 г. состоялся бизнес-диалог «Россия — Африка». На форуме африканскому континенту было уделено особое внимание в связи с празднованием в дни проведения ПМЭФ-2018 двух значимых дат: Дня Африки и 55-летия Африканского союза.

В 2018 г. российско-африканские отношения заметно укрепились, а российская политика в отношении континента активизировалась. Знаковым стал визит российского министра иностранных дел С.В. Лаврова в пять стран Африки: Анголу, Намибию, Зимбабве, Мозамбик и Эфиопию. Были подписаны новые соглашения о сотрудничестве с целым рядом стран Африки в сфере мирного атома, военно-технического и торгово-экономического сотрудничества. Весной 2018 г. было возобновлено прямое авиасообщение между Россией и Египтом, планируется полноформатное восстановление туристических обменов и полного авиасообщения.

В саммите БРИКС в Йоханнесбурге в 2018 г. впервые за время существования БРИКС были приглашены участвовать главы государств и правительств нескольких стран Африки (18) — Анголы, Ботсваны, Габона, Замбии, Зимбабве, Лесото, Маврикия, Мадагаскара, Малави, Мозамбика, Намибии, Руанды, Сейшел, Сенегала, Танзании, Того, Уганды и Эфиопии. Главной темой саммита стало: "БРИКС в Африке: сотрудничество с развивающимися странами для достижения инклюзивного роста в эпоху Четвертой промышленной революции".

Партнерство стран БРИКС по вопросам новой промышленной революции, по сути, заключается в поощрении взаимных инвестиций в самые передовые и инновационные отрасли. На наших глазах формируется инфраструктура такого сотрудничества. В нее планируется вовлекать и африканских партнеров.

22 октября 2018 г. состоялся Российско-африканский общественный форум, как предварительное мероприятие к планируемому в следующем году саммиту России со странами континента. В заседании форума принял участие министр иностранных дел РФ С.В. Лавров.

23 октября 2018 г. был подписан Меморандум о взаимопонимании между Правительством Российской Федерации и Сообществом развития Юга Африки об основах взаимодействия и сотрудничестве.

В рамках Международного военно-технического форума «Армия-2018» (Подмосковье) глава Минобороны РФ Сергей Шойгу подписал соглашения о военном и военно-техническом сотрудничестве с коллегами из ЦАР и Буркина-Фасо.

Россотрудничество планирует открыть новые Российские центры науки и культуры (РЦНК) в странах Африки [7].

Тренды и прогнозы на 2019 г. и специфика развития отношений с Россией

Согласно прогнозам Всемирного банка, в странах Африки к югу от Сахары экономический рост в 2019–2020 гг. продолжится, но более умеренными темпами. Ожидается, что он составит 3,3% в 2019 г. и 3,6% — в 2020 г. [8] Африканские экономики будут расти во многом за счет укрепляющихся цен на сырье и постепенно повышающегося внутреннего спроса.

Ожидается, что в 2019 г. состоится политический саммит на высшем уровне между Россией и странами Африки, который заложит еще более прочную основу для развития отношений нашей страны с континентом и, возможно, станет регулярным мероприятием по примеру Форума сотрудничества Китай-Африка или саммитов ЕС-Африка.

В июне 2018 г. министр иностранных дел России С.В. Лавров во время визита в Руанду заявил, что Россия и Африканский союз договорились подготовить политический рамочный документ, который будет концептуально закладывать основы для сотрудничества на ближайшие год, а также параллельно разрабатывать несколько практических проектов, которые могут быть осуществлены уже в ближайшее время. Готовится встреча экспертов из России и Африканского союза [9].

Укрепляется тренд на перенос производств из различных регионов мира в Африку. Это помогает создавать на континенте новые рабочие места и удовлетворять растущий спрос в африканских странах. Так, например, Северная Африка постепенно превращается в новый кластер автомобилестроения. Крупнейшие производители автомобилей —Volkswagen, Renault, Peugeot, Hyundai Motor, Toyota Motor в последние годы инвестировали миллиарды долларов в Африку. Компании видят здесь перспективы роста, которого уже нет на традиционных рынках [10]. России также следует изучать возможности создания совместных предприятий на континенте, поддержки африканских стартапов, расширять экспорт своих услуг на континент, продумывать возможности популяризации российской экспертизы и технологий в различных сферах в странах континента.

Россия ищет пути экспорта своих среднемагистральных самолетов на рынки африканских стран. Кроме того, установлено сотрудничество с «Афрэксимбанком». На этом направлении можно ожидать подвижек в 2019 г., поскольку многие африканские страны нуждаются в обновлении своих авиапарков и расширении авиасообщения на континенте [11].

Тренды и прогнозы на 2024 г. и отношения с Россией

По прогнозам ООН, в ближайшие 15 лет мир урбанизируется сильнее, чем за всю предыдущую историю человечества [12]. Наиболее стремительный рост сейчас идет прежде всего за счет Африки и Азии.

Процессы урбанизации порождают такие проблемы, как усиление неравенства, ресурсное обеспечение и пр. В этой связи Россия могла бы делиться с африканскими странами опытом градостроительства, развития и управления городской инфраструктурой.

Важной сферой сотрудничества России и Африки уже сейчас является сельское хозяйство. Имеются большие планы по развитию взаимодействия на этом направлении. В связи с этим Россия в 2020–2024 гг. через Фонд развития, созданный для исполнения майского указа президента, направит около 3,1 млрд руб. на создание сети представителей Минсельхоза (атташе по АПК) за рубежом, в том числе в ряде африканских стран [13]. Сейчас такой представитель есть лишь в Египте. Цель инициативы — расширить экспорт российской сельхозпродукции.

По данным СИПРИ, за последнее десятилетие общий объем глобальных поставок вооружения в Африку несколько снизился [14]. Данные Оксфордской исследовательской группы показывают, что последние 15 лет число конфликтов в Африке существенно сократилось, континент стал намного безопаснее. Эти тренды свидетельствуют о том, что, вероятно, в ближайшие годы партнерам континента нужно будет пересматривать свое сотрудничество с африканскими государствами в сфере обеспечения безопасности.

Для России африканские страны — важный рынок экспорта вооружений. В последние годы география поставок российского оружия в Африке расширялась, был заключен ряд новых соглашений о военно-техническом сотрудничестве с африканскими странами. Выше обозначенные тренды к 2024 г. могут привести к снижению спроса на традиционные вооружения в Африке. Это может повлечь необходимость разработки Россией новых предложений в сфере ВТС, а также уделить больше внимания обслуживанию и ремонту ранее поставленных вооружений в африканские страны. Для России этот вызов вполне посилен.

Более востребованными Африкой могут стать российские высокие технологии в других сферах — освоении космоса, атомной промышленности и исследованиях, борьбе с эпидемиями, в цифровой сфере и телекоммуникациях, в строительстве и создании инфраструктуры, в горнодобывающей и иных областях.

Кроме того, следует больше уделять внимание поддержке африканской молодежи, культурному и образовательному диалогу с континентом. Всемирный банк указывает, что большое число проблем, стоящих перед Африкой, может быть решено посредством увеличения инвестирования в человеческий капитал (образование, здравоохранение и пр.), что особенно актуально в свете взрывного роста народонаселения континента [15].

Важным представляется вопрос поиска путей расширения сотрудничества России с другими игроками на африканском континенте, например, с Китаем и Индией, которые являются российскими партнерами по БРИКС.