Новые-старые угрозы, накопившийся потенциал научно-технического прогресса, внутренние и мировые социально-экономические изменения ставят США перед необходимостью проводить крупнейшую модернизацию и реформирование своих вооруженных сил за десятилетия.

Вероятно, в будущем 1990­–2000-е гг. будут восприниматься историками-американистами как краткий золотой миг для Pax Americana. Трудности, разумеется, были, особенно во второй половине этого периода, но США оставались военным, политическим и экономическим гегемоном, вызов которому напрямую отваживались давать редко и, чаще всего, это каралось. Единство и порядок в «свободном мире» тоже в целом поддерживались, несмотря на отдельные демарши в виде недостаточной поддержки Второй Иракской кампании.

Россия, казалось, превращалась в страну без больших амбиций, вроде бы, даже «демократизирующуюся» (нам, конечно, может не нравиться, что американцы зачастую под этим подразумевали, но максима, согласно которой демократические государства безопаснее авторитарных, плотно вбита в американское политическое мышление), а Китай добросовестно исполнял роль дешевой фабрики.

Старый чемодан без ручки

К 2020 г. от этого осталось мало. Мировой американской экономической гегемонии уже нет, политическое лидерство непрочно — антитрамписты стараются все списать на ошибки 45-го президента, но Пекин и Москва проявляли «непослушание» и ранее, а паразитизм союзников надоел не одному Д. Трампу. В военной сфере в ряде областей американцы, конечно, сохраняют серьезное превосходство над оппонентами, но во многих, к своему удивлению и негодованию, оказались среди отстающих. Это стало особенно неприятным известием на фоне принципиального решения о переходе к эпохе «противостояния великих держав», принятого еще при Б. Обаме с его переносом центра тяжести на АТР. Украинский кризис позволил найти дополнительные доводы для своей и союзнической мобилизации еще и против «реваншистски» ведущей себя России.

От предыдущих десятилетий остались и нерешенные проблемы. Неоконченная и безнадежная война в Афганистане продолжает выкачивать ресурсы — только прямые расходы военного бюджета на нее вплотную приблизились к 1 трлн долл. Несмотря на низкую интенсивность кампании, в последние годы расходы на нее превышали, например, бюджет на войну с ИГ*. Хотя потери американских военных в афганской кампании меньше, чем в более короткой и интенсивной Второй Иракской войне, морально угнетает полное отсутствие результатов. К итогам войны в Ираке можно относиться по-разному, но там, по крайней мере, американцы свергли правительство, достигнув целей, поставленных при вторжении.

Для кампании в Афганистане трудно придумать более ироничное окончание, чем соглашение с Талибаном о постепенном выводе войск в обмен на обещание бороться с террористическими группировками. С высокой долей вероятности вывод войск приведет к еще более сильной вспышке гражданской войны и свержению текущего правительства, что оставит у американцев чувство поражения и окончательно обесценит их усилия и жертвы.

Однако понимание необходимости вывода войск из Афганистана нарастает, в том числе у прошедших войну: согласно опросам, проведенным среди ветеранов в марте 2020 г., поддержка полного и быстрого вывода войск достигла 73%, хотя за год до этого она была около 60%. Интересно, что согласно другим социологическим опросам, в малой степени поддерживая сами войны в Афганистане и Ираке, большинство ветеранов гордится своим опытом службы, считают армию полезной жизненной школой и чувствуют уважение общества, которое, в свою очередь, считает их дисциплинированной и патриотичной частью нации. Это достаточно интересное наблюдение, которое демонстрирует здоровое состояние американского социума хотя бы в этом аспекте — в отличие от времен Вьетнамской войны (или СССР/России во время своих непопулярных конфликтов) негативное отношение к военным действиям не перекидывается на отношение к военнослужащим и вооруженным силам. Повторение массовых проявлений негатива, например, оплевывания прилетевших домой из Азии солдат, сейчас представить трудно.

Ситуация в Ираке и Сирии также сложная, но там по крайней мере можно заявить о победе над ИГ*, а небольшой контингент в Сирийском Курдистане доставляет своим существованием больше неудобств окружающим, чем требует затрат. Кроме того, затраты на него, возможно, окупаются: об использовании попавших под контроль нефтяных полей известно немного, но периодически просачиваются новости наподобие той, что контракт на добычу нефти с курдами подписала компания Delta Crescent Energy LLC, основанная годом ранее бывшим послом США в Дании, английским нефтедобытчиком и армейским спецназовцем из «Дельты». Самое главное, что полное сирийское урегулирование без согласования с США становится невозможным.

Впрочем, эти конфликты — пережитки прошлого периода увлечения локальными войнами и Ближним Востоком. Наиболее серьезные геополитические и военные вызовы ближайшего будущего связаны с возвращением времени «противостояния великих держав» (aka «Great Power Competition») и переориентацией основного вектора американских военных усилий на Индо-Тихоокеанский регион. Смена вектора при уходящей администрации сопровождалась не просто открытым, а громко провозглашаемым обоснованием в виде необходимости сдерживания Китая. В довесок идет, возможно, не настолько принципиальное и важное, но идеологически еще более раскрученное противоборство с Россией, которое ставит перед Вашингтоном задачу, по крайней мере, демонстрировать усиление и в Европе.

В военно-техническом плане США в совокупности остаются ведущей мировой державой, но по некоторым направлениям за два последних десятилетия положение для них значительно осложнилось.

Сухопутные вооруженные силы в это время в основном ограничивались модернизацией имеющейся техники и закупкой подходящей для ассиметричных конфликтов. Например, ранних полукустарных MRAP произвели в таком количестве, что впоследствии из Афганистана их раздавали даром, с оплатой доставки, и их массово приобретали соседние страны, американская полиция и даже университеты. Сформированные за это же время «Страйкербригады» (условная «кавалерия» сухопутных войск, мотострелковая бригадная группа, практически целиком оснащенная разнообразными машинами на базе колесной БТР «Stryker») были прекрасны с точки зрения мобильности, удобства снабжения и логистики. Однако когда в середине десятилетия встал вопрос о «сдерживании России в Европе», где на тот момент единственной крупной частью Армии США был Второй кавалерийский полк [i] , оказалось, что они слишком слабо вооружены для боя против насыщенной бронетехникой российской армии, и был дан старт срочной программе оснащения их «Stryker» пушечным вооружением.

На этом фоне буксовали попытки замены БМП M2 «Bradley»: несколько конкурсов стартовали и сворачивали из-за нереалистичных требований. О новом основном танке на этом фоне и не мечтали. В области ракетной артиллерии также была стагнация: в качестве оперативно-тактических ракет использовались созданные в последние годы холодной войны ATACMS. Принятие на вооружение в нулевых GMLRS, управляемых модификаций снарядов реактивной системы залпового огня, больше помогало в локальных конфликтах, поскольку подобные системы оптимальны для экономного поражения небольших целей на относительно небольшой дальности. В то же время в России был создан ракетный комплекс «Искандер-М» с дальностью, в полтора раза превышающей самые дальнобойные ракеты семейства ATACMS (и примерно втрое другие). В Китае ракетная техника сухопутных войск без ограничений Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД) развивалась еще более бурно.

Флот США остается крупнейшим и наиболее мощным в мире, но крупнейшая в современной мировой истории кораблестроительная программа Китая привела к тому, что он уже не может непринужденно добиться локального превосходства. Увлечение «колониальными» проектами, вроде литорального боевого корабля, подаваемого как новый класс модульного недо-фрегата, стоило много лет и много миллиардов долларов.

А в это время сокращающиеся по численности корабли основных классов несли изнурительное боевое дежурство у берегов на другом конце земного шара. Эсминцы и авианосцы были вынуждены проводить в море времени больше положенного, это приводило к потребности в незапланированном и/или более долгом ремонте, что, в свою очередь, еще больше повышало нагрузку на оставшихся — получался замкнутый круг.

Кроме того, на флот была возложена в целом чуждая ему задача региональной противоракетной обороны (с претензией на стратегическую, как показали недавние испытания), которая потребовала, например, отдать на постоянное дежурство в рамках ЕвроПРО четыре эсминца. Когда во весь рост встала задача борьбы с флотом развитого противника (читай Китая) обнаружилась недостаточная вооруженность кораблей современными противокорабельными ракетами. Собственные программы (вроде OASuW) закрылись с крайне ограниченным успехом, и пришлось частично покрыть потребность закупками иностранных ракет, а частично отложить принятие на вооружение собственной «прорывной» ракеты на более поздний срок.

В авиации ситуация, казалось бы, не столь напряженная, но ложку дегтя привносит стремительное развитие главных провозглашенных противников: Китай, в конце XX в. еще в значительной степени вооруженный копиями МиГ-21 и даже Миг-19, к 2020 г. стал второй страной мира, поставившей на вооружение истребитель пятого поколения собственной разработки. Россия, чьи ВВС, казалось, безнадежно агонизировали, сумела воспользоваться золотым временем высоких цен на нефть и практически за десятилетие перевооружила части первой линии на модернизированные самолеты поколения 4+, подведя вплотную к началу серии и истребитель пятого.

В области авиационных вооружений при наличии прекрасных рабочих инструментов, пригодных для локальных войн — корректируемых авиабомб семейства JDAM, массовых крылатых ракет JASSM и т.д. — ВВС США отстали в области «хай-тека». В гиперзвуковых аэробаллистических ракетах, доведенных до железа, их обошла Россия и, что особенно обидно, похоже, Китай.

Осложнить использование авиации может и все большее распространение современных средств ПВО. Кроме того, эпоха локальных конфликтов с подавляющим превосходством в воздухе привела США к расслабленному отношению ко многим сферам: например, программу разработки ракеты «воздух-воздух» большой дальности AIM-152 AAAM закрыли после окончания холодной войны, и только после понимания, что подобные ракеты появляются у Китая и что они могут дать ему решительное преимущество новая программа срочно получила положенное финансирование.

Однако наиболее гнетущая ситуация сложилась в области стратегических ядерных вооружений.

Не будет преувеличением сказать, что две трети американской ядерной триады представлены критически устаревшим не только морально, но и физически вооружением. Сухопутная часть представлена шахтными МБР LGM-30G «Minuteman-III», выпущенными в 1970-х гг, а авиационная — в основном [ii] ракетоносцами B-52H 1961–1962 годов выпуска с крылатыми ракетами AGM-86B производства первой половины 1980-х гг. и также приближающихся, несмотря на регулярное техобслуживание, к предельным срокам службы. Примечательно, что после холодной войны по соображениям экономии в обслуживании американцы сами сняли с вооружения более новые и продвинутые МБР LGM-118 «Peacekeeper» и крылатые ракеты AGM-129. Относительный порядок был только с морской компонентой: лодками типа «Огайо» и ракетами UGM-133 «Trident II», во многом это заслуга инженеров, создавших в 1980-х гг. настоящее произведение ракетостроения, которому еще предстоит нести службу до, по текущим планам, начала 2040-х гг.

При этом Россия даже в наиболее тяжелые для себя годы продолжала работать над СЯС и сейчас сменяет комплексы более новые, чем состоят на вооружении в США, а Китай серьезно продвинулся от состояния «обеспечения минимального сдерживания» к построению полноценной триады СЯС. Понимание нарастающей необходимости обновления компонентов СЯС в США было давно, но только при помощи идеологического обоснования в виде российско-китайской угрозы в последние годы удалось преодолеть отрицательное отношение Конгресса к ядерному оружию и выбить для программы серьезное финансирование.

Жить по-новому

В новый год и новое десятилетие США вступают, похоже, твердо намереваясь переломить негативный для себя тренд. Президентский срок Д. Трампа в долгосрочной перспективе может оказать благотворное влияние на ситуацию: не решив проблем непосредственно, он может помочь следующей администрации. Теперь даже радикальные решения будут восприниматься проще, союзники могут стать послушнее на радостях от окончания «темных веков» и в страхе, что если они будут непокорны, то поспособствуют приходу «неоТрампа» в будущем; тренд на противоборство с Китаем можно будет продолжать, при этом сделав мелкие примирительные шаги.

Если уходящий период был золотым временем для специалистов по продвижению демократии из бесчисленных НКО, то эпоха «противостояния великих держав» грозит стать раем для американских военных, которые наконец начнут получать большие деньги не на то, чтобы, перефразируя Светлова, «Права в Афганистане меньшинствам дать», а на новые игрушки и на столь уютное сдерживание «красных», как в их молодости.

Наиболее важные темы для «работы над ошибками» на ближайшие годы, которые мы будем часто встречать в СМИ:

- формирование единого информационного пространства, «сетецентрической войны»;

- обновление индивидуального оснащения пехотинца;

- повышение ударной мощи и «утяжеление» армейских соединений: замена машин HMMWV на JLTV, поставка пехотным бригадам средних танков по программе MPF, модернизация «Страйкербригад», в бронетанковых бригадах новые БТР AMPV придут на замену M113, а новые БМП — на замену «Bradley», начнется работа над новым танком;

- радикальное повышение дальности огня и мощности ствольной и ракетной артиллерии: дальнобойная САУ ERCA, оперативно-тактическая ракета PrSM, ракетные комплексы средней дальности MRC и LRHW;

- усиление внимания ПВО, в особенности в борьбе с БПЛА (включая боевые лазеры);

- массовый приход беспилотников на флот, возможно, в виде опционально экипажных кораблей как единственного средства увеличения числа вымпелов;

- развитие противокорабельных и противолодочных средств;

- в качестве главного калибра для поражения наземных и надводных целей гиперзвук вытеснит дозвуковые крылатые ракеты, которые станут более экономным решением;

- масштабная реформа КМП;

- в авиации поступление на вооружение нового поколения авиационных средств поражения — от новых противотанковых ракет и ракет «воздух-воздух» большой дальности до высокоточных гиперзвуковых ракет;

- продолжение развития БПЛА, которые начнут плотнее взаимодействовать с «взрослой» авиацией, вплоть до действий в одном строю;

- практическая работа по обновлению ядерной триады: поступление на вооружение нового бомбардировщика B-21 «Raider», активизация работ по новым крылатым ракетам LRSO, МБР GBSD. Много политического шума из-за начала серийной модернизации бомб B61 в управляемый вариант B61-12;

- перестройка ПРО под задачи нового времени: построение космического эшелона целеуказания, начало работ над космическими средствами поражения;

- взрывной рост милитаризации околоземного пространства, начало практического интереса военных к дальнему космосу.

После почивания на лаврах победителя в первой холодной войне США пришло время побороться за свое положение и, возможно, именно грядущее, несомненно, бурное десятилетие заложит основу исхода этой борьбы, которая вновь может занять полвека.